— Эй, Солар, ты не спишь? — шепнула полукровка, заглядывая в окошко, забранное решеткой.
Пленник, не суетясь, подошел к двери.
— Нет, я ждал тебя. Как твои успехи, девочка?
Разговаривая с девушкой тоном мудрого наставника, Солар мысленно хохотал.
— Я последовала твоему совету — и преображение заняло намного меньше времени. Спасибо, Солар.
— Всегда, пожалуйста, Эва, — мягко ответил пленник.
Дурочка, маленькая глупая полукровка или даже квартеронка, сколько в ней крови хэмеллов он точно не знал. Нашла, кого благодарить. Встреться они при других обстоятельствах, к примеру, на приеме одного из Домов, он и не посмотрел бы в ее сторону. Что бы он ей не говорил о равноправии полукровок с чистокровными, таких как, Эва, еще совсем недавно он считал мусором. Безродные, без выдающихся талантов, слабые магички никогда его не интересовали. А если бы, не дай боги, заинтересовали, тут вмешалась бы семья. Грязной крови не место среди старой аристократии.
— Кстати, старикашка сказал, когда состоятся Призрачные торги. Через два дня, — Эва помолчала и продолжила делиться информацией с хэмеллом: — А еще к некроманту должен заглянуть покупатель, которому срочно понадобился меняющийся. Чует мое сердце, тренироваться в смене обликов не имеет смысла — меня купят еще до торгов.
— Могут выбрать и меня, — успокоил девушку мужчина.
Эва поморщилась и поправила на запястье натирающий кожу слишком узкий браслет.
— Знаешь, а я бы радовалась, если бы меня купили.
— Ты так боишься торгов?
— Я боюсь боли.
Хэмелл устало вздохнул и в сотый раз повторил:
— Боль в твоей голове. Ты выдумала ее, запрещая себя получать удовольствие от смены облика. Для хэмелла принимать другую внешность так же естественно, как дышать, и не имеет значения, кто твои родители. Если ты родилась с даром многоликости, ты обладаешь всеми возможностями нашей расы.
На лице девчонки застыло упрямое выражение. Она не верила. А вот он почти сам поверил собственным словам, столь убедительной вышла его речь. Слышали бы его друзья — обхохотались бы до слез. Солар подавил желание хищно осклабиться. Ему, представителю старой аристократии, не пристало утешать полукровок, как какому-то борцу за равноправие крови. Но боги, до чего забавно играть с малюткой!
— В одной из книг я вычитала, что если хэмелл часто меняет внешность, он в итоге забывает собственное лицо.
— Глупость, — возмутился мужчина, — примеряемые облики — всего лишь маски, которые в любой момент можно снять.
— А если носить одну и ту же маску очень долго? Она прирастает? — глухо поинтересовалась Эва, опуская глаза. — Я вот, не по своей воле, естественно, носила чужой лик шесть лет. И теперь не знаю, как выгляжу на самом деле, потому что никто не научил возвращать собственное лицо. Может статься, я жуткая уродина…
На миг он почувствовал боль полукровки, как свою собственную. С трудом отмахнувшись от чужой эмоции, Солар вдруг испытал жгучее желание увидеть ее истинную. Не устояв перед соблазном, не боясь выдать себя перед некромантом, возможно, в эту минуту подслушивающего их, он посмотрел на нее по-настоящему.
— Ты безупречно красива, Эва.
Впервые за все время их общения он, впечатленный увиденным, был искренен.
Уловив в голосе хэмелла неожиданное восхищение, девушка удивленно подняла на него глаза.
— Ты утешаешь меня или, правда, можешь видеть сквозь чужие лица?
— Зачем мне врать?
— Вроде бы не зачем, — согласилась девчонка и попросила: — Пожалуйста, опиши, как я выгляжу.
— Опишу, но после того как ты научишься менять внешность так, как я тебе рассказал.
— Да я помру от любопытства! Возможно, у меня не получиться сделать это до торгов и наши пути разойдутся!
— Старайся, у тебя хороший стимул, Эва.
— Ну, Солар, ну, пожалуйста! Вдруг у меня не получиться вообще?
Хэмелл развел руками.
— Не умоляй, Эва, лучше иди и тренируйся.
Настаивать на своем девушка побоялась. И к купальне она не пошла — полетела, словно на крыльях надежды.
Ставя условие, он не преследовал благих целей, он развлекался. Для женщины мучиться любопытством — хорошая пытка, значит, не такой уж он беспомощный: лишенный магии, закованный в цепи, он все еще мог управлять окружающими.
Когда шаги Эвы затихли, Солар зло сжал прутья окошка — с уходом полукровки к нему вернулась скука.
* * *
Школа ордена Воды,
52-й день прихода Эвгуста Проклятого
Верховный магистр Дюжины проснулся от шума под его окнами. Несколько ударов сердца Альберт пытался поймать за хвост ускользающее приятное сновидение, затем разочарованно вздохнул и прислушался к крикам.
— Отдай! — гневно звенел высокий девчоночий голосок.
— Попроси хорошенько, может, и отдам, — нагловато-вальяжно ответил мальчишеский бас.
— Она моя! Почему я должна просить? — удивленное возмущение в тоне девочки.
— А зачем она такой глупой курице как ты?
— Хы-хы-хы, глупой курице ничего не надо! — отозвался второй мальчишка.
Альберт Элевтийский зевнул, накинул на плечи халат и подошел к распахнутому окну. До глубокой осени магистр, не боясь холода, предпочитал спать в хорошо проветриваемом помещении. Этим утром он пожалел о своей привычке — лег он за час до рассвета и не успел восстановить силы из-за крикливых детишек.
— Отдай, Дитр!
— Отвали, дурочка!
Магистр чуть высунулся в окно, поставив локти на подоконник, и поискал взглядом нарушителей его спокойствия. Так и есть, он не ошибся: спозаранку да еще на чужой территории, в гостях, выясняли отношения его воспитанники.
— Отдай! Она моя! — в голосе светловолосой девочки зазвенело отчаяние.
— Так попробуй забрать, уродина! — презрительно предложил первый обидчик, высокий чернявый крепыш. — Лови, Брим!
Второй хулиган легко поймал блестящий предмет и поинтересовался:
— Зачем она тебе, Олли? Ведь ты все равно не можешь магичить?
— Не твое дело, дурак! — девочка бросилась на соученика, пытаясь вырвать у него из рук светящуюся зеленым магическую головоломку.
Альберт, увидев, что малышня затеяла возню из-за игрушки, презрительно скривился.
Он не любил детей, не умел найти с ними общий язык, да и не пытался никогда их понять. Жаль, что положение магистра ордена обязывало курировать и магическую школу. Правда, он свои обязанности воспитателя практически все скинул на плечи помощников, предпочитая не связываться с юными дарованиями. Лишь у старшекурсников, считая их вполне взрослыми, он вел несколько предметов.
