– Теперь мы знаем, что они обедали в «Белладжо», – произнесла Аманда. – Интересно, известно ли Карин о существовании брюнеточки?
Последнее сообщение начиналось с нескольких секунд молчания. Тихий шорох пленки и легкое потрескивание. Звуки классической музыки и слабое покашливание. Наконец послышался голос очень пожилого мужчины, говорившего медленно, с паузами, очевидно, вызванными стеснением и неловкостью.
«Это Уокер… не останавливай запись… дослушай… и не стирай это сообщение. Нам нужно поговорить… Ты не прав…»
Страйд нажал на «паузу» и обратился к Аманде:
– Кто такой Уокер?
– Уокер Лейн. Продюсер. Отец Майкла Джонсона.
Страйд отпустил кнопку.
«То, что ты слышал, – ложь, и я хотел бы доказать это тебе. Поверь мне…»
Последняя пауза длилась дольше. Страйд подумал, что сообщение закончилось, но снова зазвучал голос Уокера, более мягкий, умоляющий:
«Приезжай домой. Богом прошу тебя – беги из этого города… Я расскажу тебе всю правду… С глазу на глаз… Попробую связаться с тобой по мобильнику. Если не получится, то позвони мне, как только услышишь это сообщение».
Уокер Лейн повесил трубку. Страйд посмотрел на время получения звонка. Двенадцать часов ночи. Как раз когда Лейн и Карин входили в ее номер. Через час кто-то сначала следил за Лейном, а затем убил его.
Страйд оглядел комнату. Взгляд его задержался на фотографиях Лейна с разными знаменитостями – в основном молодыми женщинами. Неподалеку находился старенький снимок, на котором совсем юный Лейн стоял рядом с женщиной средних лет, как предположил Страйд, с матерью. Он не увидел ни единого признака существования Уокера, если не считать запаха денег.
– Интересно, звонил ли он сыну на мобильный телефон? Это бы нам объяснило, почему Карин ушла раньше и что его беспокоило.
– По голосу не скажешь, что он способен заказать убийство собственного сына, – проговорила Аманда.
– Нет, конечно. Но я хотел бы знать причину их размолвки.
Они продолжили осмотр квартиры. В заставленном бутылками баре Страйд нашел красивую резную шкатулку, а в ней – ручной работы, явно мексиканский, большой кисет, набитый марихуаной, пергаминовый конвертик с примерно тридцатью граммами кокаина и два пузырька с таблетками, которые Страйд определил как оксиконтин. Ярлыки на пузырьках были содраны.
– Похоже, он не приторговывал ими, а только употреблял, – заметила Аманда.
Страйд кивнул и принялся укладывать наркотики в пакет для вещественных доказательств.
– Рассказала бы, как тебе удалось приобрести «мазерати-спайдер», – улыбнулся он. – На зарплату полицейского такую шикарную тачку не купишь.
Аманда пожала плечами.
– Я ее, можно считать, по суду выиграла. Подала иск на Лас-Вегас, обвинив его в дискриминации и оскорблении достоинства. Не представляешь, сколько дерьма на меня вылилось.
– Ну почему же. Хорошо представляю.
– Суд в конце концов принял мою сторону, счел иск оправданным и справедливым. Видя, что я выигрываю, отцы города пошли со мной на мировую. После суда никто из полицейских не желал меня видеть в управлении, но руководство не знало, как от меня избавиться.
– Да… В полиции все – мужчины. Даже женщины.
– Мне ли этого не знать, – вздохнула Аманда. – Короче говоря, я получила без малого семизначную сумму, что для многих стало неожиданностью. Все полагали, я сразу уволюсь из полиции, но вот черта с два – я купила автомобиль, остальное положила в банк и продолжила работать. Многие чуть с ума не сошли.
Страйд рассмеялся. Ему нравилась прямолинейность и отчаянная нахрапистость Аманды. Этим она напоминала ему Мэгги, с которой он много лет бок о бок прослужил в полиции Дулута.
– Мой бойфренд воспринял события очень тяжело, – продолжила Аманда. – Мне больше его жаль, чем себя. Я познакомилась с ним четыре года назад, примерно через полгода после операции. Нет, он ни о чем не догадывался, и вдруг ему как снежный ком на голову – суд. Он был в шоке. Но, как видишь, не бросил меня.
– Я не собирался тебя расспрашивать о твоей жизни.
– Перестань! – Аманда махнула рукой. – Не собирался, но постоянно об этом думал. Какая разница? Не переживай, теперь я обо всем говорю совершенно спокойно.
– Извини.
– Да ладно, нормально. К тому же тебе просто нужно все знать. Серена ведь знает. Замечательная девушка, и очень красивая.
Красота Серены ошеломила, оглушила, сбила его с ног сразу, как только Страйд увидел ее. Длинные черные волосы – он едва удержался, чтобы их не погладить, – загорелая кожа, изумрудные глаза; дразнящие, манящие, они словно танцуя осмотрели его с ног до головы. Ее возраст, немного за тридцать, выдавали несколько едва заметных морщинок на лбу и сухих складок у губ. Высокая, прекрасно сложенная, Серена, очевидно, тратила много времени, чтобы держать себя в форме.
Чувства к Серене Аманда прочла в глазах Страйда.
– Ты ее любишь?
– Очень, – ответил Страйд.
– Я тоже люблю Бобби. Он, конечно, сучонок еще тот, но я ему все прощаю.
– Такое дорогого стоит. – И добавил: – Пошли в спальню, может, обнаружим что-нибудь любопытное.
Ковер, закрывающий пол спальни, и мебель, сверкающая лаком, были черного цвета. Левую стену занимали два окна, между ними находилась двойная дверь, ведущая на балкон. Сквозь щели в вертикальных деревянных жалюзи Страйд увидел огни города. Недалеко от кровати стоял черно-красный шахматный столик. Темно-красного цвета простыни на кровати были скомканы. На полу, между шахматным столиком и кроватью, валялась упаковка из-под презервативов.
– Осмотри ванную комнату, – попросил Страйд Аманду.
Та исчезла в двери, расположенной рядом с кроватью.
Страйд направил внимание на массивный стол у дальней стены, на котором вперемешку валялись нераспечатанные конверты, банковские счета, мужские журналы, счета из ресторанов и отелей. Страйд опустился в стоящее рядом со столом кресло и начал просматривать бумажную груду.
– Еще таблетки нашла, – сообщила Аманда, неожиданно появляясь в двери ванной комнаты. – Экстази – навалом, но самое смешное – куча упаковок с левитрой, циалисом и виагрой.
Страйд вздрогнул и удивленно заморгал.
– Что-нибудь нашел? – спросила Аманда.
– Записных книжек и дневников тут нет, – проговорил он. – Судя по банковским справкам, на счетах у Лейна, скорее всего благодаря любезности Уокера, лежит чуть более десяти миллионов. Он много играл здесь, в различных казино, а также на Карибских островах.
– Письма от шантажистов, недоброжелателей, повестки в суд не попадались?
– Пока нет.
– Так что же послужило мотивом для убийства? Кому пришло в голову ухлопать его и зачем?
