— Черт! — Деклан потер глаза, затем взял бутылку воды, с вечера поставленную у кровати. Встал и вышел на галерею, чтобы посмотреть, что происходит за окном.
Да уж, зрелище того стоило! Хлестал дождь, сверкали молнии, и в кронах деревьев стонал и завывал ветер. Деклан слышал неумолчный звон магических бутылок, слышал яростные раскаты грома…
И детский плач.
Бутылка с водой выпала из его руки, окатив босые ноги фонтаном ледяных брызг.
«Я же не сплю!» — сказал он себе, схватившись за мокрые перила балюстрады. Нет, он не спит, не ходит во сне. Он помнит, кто он, понимает, где он, видит, что происходит вокруг.
И так же явственно слышит плач младенца.
Он знал, что должен пойти на звук, вернулся в спальню, торопливо натянул пижамные штаны, взял фонарик. Босиком, второпях покинул комнату и двинулся на третий этаж.
Он ждал приступа паники — холода в груди, оглушительного стука сердца, ждал, что закружится голова и перехватит дыхание. Но на этот раз этого не случилось. Ступени лестницы оставались ступенями, дверь — дверью с нечищеной медной ручкой.
Даже младенец умолк.
— Пока все хорошо, — пробормотал себе под нос Деклан.
Ладони его вспотели, но не от страха, от волнения. Он протянул руку, взялся за ручку двери, повернул ее. Дверь открылась, заскрипев петлями.
В камине догорали угли. Свет их, сливаясь с пламенем свечей, причудливо играл отблесками на голубых обоях. На окнах — темно-синие шторы и белые кружевные занавеси. Деревянный пол блестит как зеркало, на нем два ковра с двухцветным узором — персиковым и голубым.
Перед собой Деклан увидел колыбельку, а рядом с ней — женщину в кресле-качалке.
Она сидела, приложив к груди младенца, крохотная детская ручка, белая, как снег, легла на золотисто-смуглую женскую грудь. Распущенные волосы матери ниспадали на спинку кресла.
Губы женщины шевелились. Пела ли она дочери колыбельную или нашептывала нежные слова? Этого Деклан не знал: он не слышал ни звука. Но она не отрывала взгляда от ребенка, и лицо ее озаряла любовь.
— Нет, ты ее не бросила, — прошептал Деклан. — Ты не могла ее бросить!
Женщина вдруг обернулась и устремила взгляд на дверной проем, где стоял Деклан, — и на одно мгновение ему показалось, что она его услышала и сейчас с ним заговорит. Она улыбнулась, поманила рукой — и он сделал неуверенный шаг вперед.
А в следующий миг колени его подогнулись: через него — сквозь него — прошел молодой человек и бросился к ней.
Он был высок и строен, в халате винно-красного цвета. Волосы его отливали золотом. Он присел перед матерью и ребенком, осторожно и нежно погладил пальцем младенческую щечку, крошечную ручку, лежащую на материнской груди.
Женщина — Абигайль — накрыла его руку своей. Кресло покачивалось, малютка продолжала умиротворенно сосать материнское молоко, а молодые супруги замерли, любуясь дочерью.
— Нет. Ты не могла их бросить! Клянусь, я узнаю, что произошло, я узнаю, что с тобой сделали!
За спиной его с грохотом захлопнулась дверь.
Деклан вздрогнул и обернулся. Комната вдруг погрузилась во тьму, освещаемую лишь вспышками молний да лучом его фонарика. Знакомая тяжесть навалилась на грудь, стало трудно дышать. Детская опустела: теперь здесь гулял лишь холод — и страх.
Деклан схватился за ручку двери. Потные пальцы его то и дело соскальзывали, из груди рвались судорожные вздохи — лишь усилием воли он не позволял им превратиться в крики, вопли и мольбы.
Голова закружилась, и он опустился на колени. Открыв наконец дверь, он выполз в коридор и рухнул лицом вниз. Сердце его отчаянно колотилось, в такт ему вторили раскаты грома.
— Все хорошо, — шептал Деклан непослушными губами. — Все в порядке! Сейчас я спущусь вниз и лягу в постель.
«Впрочем, вряд ли я сейчас засну», — подумал он, спускаясь по лестнице.
Этой ночью Деклан сделал два открытия. Первое: если то, что он видел в детской, — не фантазия, порожденная рассказом Лины и его воображением, то Абигайль Роуз никогда не покинула бы Дом Мане по собственной воле.
И второе: призрак, обитающий в его доме, — не единственный.
* * *
Несомненно, она совершает ошибку, говорила себе Лина, натягивая платье. И в отношении Деклана Фицджеральда это происходит не в первый раз. И это ее злит: она редко совершает ошибки, когда дело касается мужчин.
По крайней мере одному ее мать научила — как надо обращаться с мужчинами. Научила от противного: когда доходит до отношений — смотри, что и как делает Лилибет, и поступай наоборот.
Благодаря этому нехитрому принципу вот уже больше двадцати лет сердце Лины остается в целости и сохранности. У нее нет ни желания, ни намерения целиком отдавать себя в руки мужчин. «Разумеется, не в прямом смысле», — усмехнулась она, крася губы перед зеркалом. В прямом смысле — сильные мужские руки ей очень даже по душе. Когда есть настроение.
На ее взгляд, женщина, которая не получает наслаждения от секса, никогда не сможет завести партнера. Истинная женщина выберет такого мужчину, который позаботится и о ее наслаждении, а не только о своем собственном. И тогда, удовлетворенная и счастливая, она покажет им, каким может быть секс! В этой игре выигрывают оба.
А у нее проблема: из-за этого чертова Деклана она теперь думает о сексе буквально каждую минуту! А Лина не желает, чтобы ее жизнью управляли гормоны.
Когда доходит до секса, самое мудрое и безопасное для женщины — полностью контролировать процесс. Самой решать, когда, где, с кем и как. А мужчины… что ж, они по натуре непостоянные. Нельзя их за это винить. Но и нельзя им уподобляться.
У Лины никогда не было сомнений в том, что женщины, уверяющие, что не хотят вызывать в мужчинах желание, либо фригидные, либо просто лгуньи. И, если бы она верила, что их с Декланом ждет легкая интрижка к взаимному удовольствию, она не колебалась бы ни минуты.
Но она была уверена: это не тот случай.
Во-первых, Деклан для нее — живая загадка, которую ей не терпится разгадать.
Во-вторых — и это смущало и тревожило куда сильнее, — нечто сложное и странное Лина ощущала в собственной реакции на него. Нечто новое, неизвестное ей прежде. Да, плотское желание, несомненно. Но, кроме этого, что-то еще. Нечто глубинное, мощное, таинственное.
Конечно, он ей очень нравится. Нравится его голос, его северный выговор. Он поразил ее в самое сердце, выказав искреннюю симпатию ее нежно любимой бабуле.
И не только в сердце — от его поцелуев у нее закипает кровь. Да, этот парень потрясающе целуется!
А еще — когда он думает, что на него не смотрят, в глазах его читается одиночество, а подчас и тоска. А Лина всегда считала своим долгом утешать тоскующих мужчин.
