Вся кинохроника оказалась посвящена нюрнбергским законам, которые вступили в силу в Германии: кадры, на которых встревоженные евреи паковали свои пожитки и первым же поездом отправлялись прочь, бросая квартиры и мебель. Джо читал в газетах, что самопровозглашенный канцлер, некто Гитлер, представляет реальную угрозу для хрупкого мира, который поддерживался в Европе с 1918 года, но Джо сомневался, что этот потешного вида человечек пойдет далеко теперь, когда весь мир обратил на него внимание и насторожился. Нет-нет, исключено, вероятность — ноль процентов.
Дальше пошли короткометражки, легковесные и легкозабываемые, хотя мальчишки из команды все хохотали от души, глаза у них стали большие и круглые, как пластины баз, которые он им купил. Джо не сразу понял: они так мало знают о кино, что решили — хроника о Германии и есть обещанный художественный фильм.
Но тут как раз и перешли к гвоздю программы — вестерну под названием «Всадники Восточного кряжа», с Тексом Мораном и Эстеллой Саммерс в главных ролях. По черному экрану стремительно бежали титры. Джо никогда не относился к кино серьезно, и ему было совершенно все равно, кто там участвовал в создании фильма. Он уже хотел опустить глаза, чтобы проверить, завязан ли шнурок на правом ботинке, но тут на экране вспыхнуло имя, которое заставило его взгляд снова метнуться на экран:
Автор сценария — Эйден Коглин
Джо покосился на Сигги и мальчишек, но они не обратили на это внимания.
Ему хотелось сказать кому-нибудь: мой брат. Это мой брат.
В автобусе, по пути обратно в Арсенас, он не мог перестать думать об этом фильме. Ну да, типичный вестерн, с кучей перестрелок, с дамочкой, попавшей в беду, с погоней в каретах по осыпающейся горной дороге. Но есть тут и что-то еще. Это заметно, если знаешь Дэнни. Текс Моран играл честного шерифа в нечестном (как выяснилось по ходу действия) городке. Самые важные горожане однажды вечером собрались, чтобы спланировать убийство темнокожего сезонника, который, как заявлял один из горожан, заглядывался на его дочку. В финале хорошие горожане вдруг понимали ошибочность своего поведения, но лишь после того, как темнокожего пришельца убивала группа чужаков в черных шляпах. Насколько мог судить Джо, посыл ленты заключался в следующем: опасность из внешнего мира уничтожает опасность, идущую изнутри. Личный опыт Джо — да и самого Дэнни — показывал: это чушь собачья.
Но все равно они славно повеселились в кино. Мальчишки пришли в полный восторг. Всю дорогу домой они болтали о том, как купят себе шестизарядники с поясным ремнем, когда вырастут.
Тем же летом, позже, его часы вернулись из Женевы. Их прислали почтой, в прелестной коробочке красного дерева, с бархатной подкладкой. Часы блестели от свежей полировки.
Джо пришел в неописуемую радость и лишь через несколько дней сумел признаться себе, что они все-таки немного отстают.
В сентябре Грасиэла получила письмо, извещающее, что Айборский совет попечения о малоимущих избрал ее женщиной года — за ее работу с бедняками латинского квартала Айбора. Совет представлял собой разношерстную компанию кубинских, испанских и итальянских мужчин и женщин, собиравшихся раз в месяц для обсуждения своих общих интересов. В первый год существования этой группы ее трижды приходилось распускать, ибо собрания часто оканчивались драками, выплескивавшимися на улицу из облюбованного советом ресторана. Бои происходили обычно между испанцами и кубинцами, но итальянцы тоже не оставались в стороне. После целого ряда подобных стычек членам совета все-таки удалось найти общую почву в своей сравнительной изоляции от прочей Тампы. За весьма короткое время они сколотили довольно влиятельную группу, представлявшую интересы широких слоев местного населения. Совет указывал в своем послании: если Грасиэла согласна, они с удовольствием вручат ей эту награду на церемонии, которая состоится в отеле «Дон Сесар» на пляже Сент-Питерсберга в первые выходные октября.
— Что ты об этом думаешь? — спросила Грасиэла за завтраком.
Джо клонило в сон. В последнее время ему то и дело снился один и тот же кошмар, с небольшими вариациями. Вместе с семьей он пребывал где-то за границей, похоже в Африке, но точно он определить не мог: их окружала высокая трава и стояла страшная жара. На дальнем крае полей он боковым зрением различал отца. Тот ничего не говорил. Лишь смотрел, как из высокой травы появляются леопарды, гибкие и желтоглазые. Увидев первого, Джо пытался закричать, чтобы предостеречь Грасиэлу и Томаса, но у него уже не было горла, потому что один из леопардов сидел у него на груди. Джо замечал, как ярко алеет его кровь на огромных белых клыках, и закрывал глаза, понимая, что сейчас большая кошка набросится на него снова.
Он налил себе еще кофе и выкинул этот сон из головы.
— Думаю, — проговорил он, — что тебе пора снова увидеть Айбор.
Реставрация дома, к их немалому удивлению, оказалась почти завершена. На прошлой неделе Джо с Сигги заложили дерновую площадку для внешней бейсбольной зоны. На какое-то время Джо с Грасиэлой ничто не привязывало к Кубе — кроме самой Кубы.
Они уехали в конце сентября, на исходе сезона дождей. Они вышли на пароходе из Гаваны, пересекли Флоридский пролив и двинулись на север вдоль западного побережья Флориды. В Тампу они прибыли двадцать девятого сентября, на склоне дня.
Зеппе Карбоне и Энрико Поццетта, оба быстро взлетевшие вверх в организации Диона, встретили их на причале. Зеппе объяснил, что об их прибытии уже пошли слухи. Он показал Джо пятую полосу «Трибьюн»:
ЗНАМЕНИТЫЙ МАФИОЗНЫЙ БОСС АЙБОРА ВОЗВРАЩАЕТСЯ
В статье высказывалось мнение, что ку-клукс-клан снова начнет выступать с угрозами и что ФБР готовит обвинительный акт.
— Боже, — проговорил Джо, — откуда они взяли эту чепуху?
— Принять у вас плащ, мистер Коглин?
Поверх костюма Джо надел шелковый плащ, который купил в Гаване. Легчайший плащ, привезенный на Кубу из Лиссабона, ощущался просто как еще один слой кожи, но сквозь него не проникало ни капли дождя. В последний час на пароходе Джо видел, как собираются тучи, что и неудивительно: пускай сезон дождей на Кубе похуже здешнего, но и в Тампе он нешуточный.
— Я не сниму, — ответил Джо. — Помогите моей жене с чемоданами.
— Конечно.
Четверка вышла из здания причала и направилась к автомобильной стоянке. Зеппе — справа от Джо, Энрико — слева от Грасиэлы. Томас ехал у Джо на спине, обвив руками его шею. Джо посмотрел на часы. И тут они услышали первый выстрел.
Зеппе умер на ходу — Джо часто такое видел и сразу понял, в чем дело. Зеппе еще нес чемоданы Грасиэлы, когда пуля прошила середину его головы. Джо повернулся, Зеппе уже падал, и тут грянул второй выстрел. Стрелявший что-то произнес сухим, спокойным голосом. Джо прижал Томаса к плечу, бросился на Грасиэлу, и все они повалились на землю.
Томас заплакал — скорее от потрясения, чем от боли, решил Джо. Грасиэла хрипло вздохнула. Джо услышал, как Энрико стреляет из пистолета. Покосился в ту сторону. Увидел, что Энрико попали в шею, слишком темная кровь хлестала из него слишком сильно, но он все-таки стрелял из своего кольта сорок пятого калибра образца семнадцатого года. Стрелял под ближайшую машину.
