— Они утверждают, что поддержат общую платформу… — проговорила Карина, закончив второй из двух долгих телефонных звонков.
— К черту общую платформу. Законопроект они поддержат?
— Сначала они хотят узнать, как продвигается расследование, министр.
— Ради бога, зовите меня Томас.
— Не могу, — улыбнулась она. — Это неудобно. И вам не следует обращаться к Плоугу по имени, он чувствует себя неловко.
Бук доел последние суши.
— Хотите, я закажу чего-нибудь еще?
— Нет, я не хочу выглядеть в ваших глазах обжорой. Почему здесь все такие чопорные?
В ее глазах зажглись лукавые огоньки.
— Такова госслужба, ничего не поделаешь.
— Зовите меня Томасом, хотя бы когда никто не слышит.
— Нет. Извините.
— Это смешно. Значит, сегодня мы не дождемся соглашения?
— Сначала мы должны проинформировать их о новостях в расследовании.
Бук смял свою салфетку в шар и прицельно бросил в урну. Был очень доволен тем, что попал в самый центр.
— Плоуг был прав, — сказал он. — Они только и ждут случая, чтобы поиграть в политику. Краббе потребует чего-нибудь нового, Аггер тоже, а может, попытается как-то очернить нас. Ладно, попробую еще раз. Посмотрим, удастся ли мне достучаться до их совести.
Карина рассмеялась, и у него потеплело на душе. Она казалась слишком молодой, чтобы работать до ночи в скучных кабинетах.
Он позвонил Краббе.
— Вы хотели поговорить со мной.
— Насколько серьезна ситуация?
— Сейчас я не могу сказать ничего определенного. Важно, чтобы мы действовали заодно…
Его прервала трель другого телефона. Карина ответила на звонок, замахала Буку рукой.
— Секундочку, — сказал он Краббе и прикрыл трубку ладонью.
— Полиция узнала, кто создал веб-сайт для видеоролика, — сообщила она.
Он кивнул, вернулся к Краббе:
— Давайте встретимся завтра утром, и я расскажу вам все, что знаю.
— Почему не сейчас?
— Потому что я занят. Вам такое не приходило в голову?
— По-видимому, мы не сработаемся.
Томаса Бука эти слова задели за живое.
— Надеюсь все же, что у нас получится, во имя общего блага. Значит, завтра в восемь. Я бы хотел, чтобы Аггер тоже присутствовала.
— В восемь, — подтвердил Краббе и отключился.
Дом стоял на берегу озера, рядом с мостом Королевы Луизы. На первом этаже обычная забегаловка — пицца и кебаб, над ней и за ней — квартиры, всего около пятнадцати. Они обходили дверь за дверью и добрались уже до третьего этажа.
— Где же тут книжный магазин? — ворчала Лунд.
По лестнице поднималась молодая женщина ближневосточной внешности в фиолетовом хиджабе.
— Здравствуйте, — сказала Лунд, доставая удостоверение. — Мы ищем Аишу Оман.
Следом за женщиной шел мужчина с младенцем на руках. Муж, решила Лунд.
— Вы ошиблись, — сказал он. — Здесь живем мы.
— У нее должен быть книжный магазин.
Мужчина на секунду задумался, потом предположил:
— Может, на первом этаже? За пиццерией. Кажется, там кто-то занимается книгами.
— Кто? — спросил Странге.
— Кодмани. Сегодня я его не видел.
— А его жена? — спросила Лунд.
— Она умерла пару лет назад.
Лунд посмотрела на Странге:
— Вы же туда звонили?
— Ну да. Никто не ответил.
Она спустилась по лестнице, нашла кнопку звонка, нажала один раз. Подождав несколько секунд, снова вдавила кнопку большим пальцем и не отпускала ее, слушая, как за дверью разливаются трели. Никакой реакции изнутри.
Они отошли, осмотрели дом. Внутри горел свет, где-то играла музыка. Лунд глянула на Странге, подняв бровь, но ничего не сказала, просто ждала. А потом со стороны наблюдала, как он одним ударом вышиб дверь и с криком ворвался в квартиру, держа пистолет на изготовку. По крайней мере в этом он был хорош.
Везде горел яркий свет, на стенах висели ковры с восточными узорами. Помещения отделялись друг от друга занавесками из бисера. Из прихожей видна была гостиная и маленькая опрятная кухня.
Раздались шаги. Пистолет дернулся в ту сторону. Из-за бисера вышел высокий, плотный человек с густой черной бородой и закричал на них сначала на каком-то иностранном языке, потом на датском.
— Мои дети уже спят. Что это? Чего вам надо?
Маленький мальчик, лет восьми или девяти, выглядывал из-за его спины, цепляясь за длинную белую рубаху отца. В глубине квартиры показалась и девочка, чуть постарше, глаза на красивом личике горели ненавистью.
Странге велел мужчине вытянуть вперед руки, ощупал его сверху донизу.
— Вы Кодмани?
— Что вы от меня хотите?
Он перебирал правой рукой молельные четки.
— Не надо бояться, — сказала Лунд детям. — Идите спать, все хорошо. — Потом она посмотрела на мужчину. — Кодмани, нам нужна ваша помощь. К вашим детям это не имеет отношения.
При этих словах он немного успокоился, жестом велел детям возвращаться в свои комнаты.
Ох уж эти большие старые дома, думала Лунд, оглядываясь. Сколько в них комнат, коридоров, поворотов.
— Три месяца назад вы заказывали в типографии листовки, заказ был сделан на имя вашей жены, — сказала Лунд, когда дети скрылись за занавесками. — Зачем вы это сделали?
Он гордо выпятил грудь. Точно так же, как мужчины в Рювангене, Кодмани считал, что женщины не имеют права задавать вопросы.
— У вас есть ордер? Я знаю свои права…
— Где вы были сегодня днем?
— Я требую адвоката.
— Зачем вам адвокат? — спросил Странге. — Вы совершили что-то плохое?
— Я знаю свои права. — Он потряс перед ними длинным смуглым пальцем. — Я знаю, что вы не можете просто так вломиться в мой дом…
Лунд смотрела на ковер на полу и протянутую вокруг него электропроводку. Провод был приделан кое-как вдоль плинтуса и скрывался рядом с тем местом, где стоял Кодмани.
— Отодвиньтесь, — сказала она.
Он не шелохнулся.
— В сторону! — рявкнул Странге.
Кодмани нехотя отошел в сторону. Лунд потянула за край ковра.
По всей длине пола до самой стены, где был выступ для дымохода от неиспользуемого камина, тянулась дверца люка. Лунд взялась за ручку и дернула ее на себя.
