Женщина задумчиво поиграла браслетами.
— Я сказала им правду, детка. Часть правды. Если бы они пожелали меня выслушать, то узнали бы вторую часть.
— А у правды бывает несколько частей? — спросила девушка.
Женщина невесело усмехнулась:
— Да, детка, правда похожа на пазлы…
* * *
Белый позвонил ближе к обеду.
— Ну, что выяснил, Игнатыч? — спросил Серебряный.
— По Погорелову есть новости. Почерк действительно совпадает. Как и в нашем случае, жертва убита ударом ножа в печень. Нет ни подозреваемых, ни свидетелей — все чисто.
— А что сам Погорелов? — От волнения захотелось курить, Серебряный нашарил в кармане сигареты. — Чем занимался? С кем общался?
— Погорелов — классический альфонс. Так что контактировал он в основном с женщинами.
— Замужними?
— Да нет. Все его пассии были дамами обеспеченными, но одинокими. Убийство из ревности исключается.
— Где он работал?
— А вот тут начинается интересное. Погорелов работал на тебя, Иван Матвеевич, в твоем же питерском филиале.
— Игнатыч, выясни, кто взял его на работу, по чьей протекции.
— Уже выясняю.
— И еще про бабку нужно узнать.
— Уже.
— И что?
— У Погорелова было две бабки. Романенко Анна Петровна двадцать седьмого года рождения и Погорелова Ольга Сергеевна двадцать четвертого года. Обе скончались несколько лет назад.
— Выходит, наша старушка — самозванка.
— Получается, что так.
Серебряный переложил трубку к другому уху, щелкнул зажигалкой, затянулся сигаретой.
— Еще что?
— Есть информация по пальчикам.
— Ну!
— Поленина Лидия Степановна, тысяча девятьсот тридцать пятого года рождения, ранее судимая.
— За что она сидела?
— Убила сожителя.
— Как именно убила?
— В состоянии аффекта ударила ножом, попала прямо в печень.
— Давно освободилась?
— Тринадцать лет назад.
— И больше не привлекалась?
— Нет.
— Адрес какой?
— Прописана во Владимирской области, но не жила там больше пяти лет.
Серебряный застонал от досады.
— Но мы узнали еще один адресок, — невозмутимо продолжил Белый. — Одна из бывших соседок Полениной подсказала. Собираемся его проверить. Кстати, это недалеко от Москвы.
— Я с вами.
— Мои люди уже выехали, — сказал Белый после недолгого молчания.
— Игнатыч, диктуй адрес, — велел Серебряный. — И еще, я хочу, чтобы не было никаких неожиданностей! Никаких несчастных случаев! Ты меня понял, Игнатыч?
Белый хмыкнул, но не стал возражать.
Серебряный записал адрес, сразу же позвонил Степану.
— Степа, мы выезжаем!
— Секунду, Иван Матвеевич.
Он решил не звонить Маше. Вдруг что-нибудь пойдет не так. Вдруг они не найдут мальчика…
Потом. Он позвонит ей потом, когда дело будет сделано…
— Это в частном секторе? — спросил Степан, когда они въехали в маленький сонный городок.
— А хрен его знает! — проворчал Серебряный. — Тут, по-моему, сплошной частный сектор.
— Ладно, сейчас разберемся. — Степан тормознул машину рядом с чинно сидящими на скамейке старушками, высунул голову в окно: — Здравствуйте, бабушки!
— Здравствуй! — хором ответили старушки.
— А не подскажете, где тут Рябиновая улица?
— Какая? Рябиновая? — переспросила одна из женщин. — Так это не в городе. Это езжай, сынок, по объездной в бедняцкий поселок.
— Куда? — не понял Степан.
— Поселок, где московские миллионщики обосновались, — пояснила бабуля. — Вот навроде тебя.
— Так я не миллионщик, — улыбнулся Степан.
— А машинка у тебя знатная.
— Так то не моя, — ответил он, нажимая на газ.
Нужный им дом оказался добротным двухэтажным коттеджем. Ведущие во двор железные ворота были распахнуты настежь. На подъездной дорожке стояли два абсолютно одинаковых джипа и «Мерседес» Белого.
Серебряный вышел из машины, взбежал на крыльцо, толкнул входную дверь. Степан держался рядом, в его правой руке тускло поблескивал ствол.
Дверь бесшумно распахнулась. Откуда-то из глубины дома доносились мужские голоса.
— Убери пушку, все уже закончилось, — устало сказал Серебряный.
Степан молча кивнул, но пистолет не спрятал. Им навстречу вышел Белый.
— Ну? — нетерпеливо спросил Серебряный.
Обычно невозмутимый, Белый в ответ сердито сплюнул.
— Облажались мы, Иван Матвеевич.
— Упустили?!
— Хуже. Бабулька сбежать пыталась, ну один из моих ребят не удержался, выстрелил. Этот… урод целился в ногу, а попал в основание черепа. Снайпер хренов!
Серебряный чертыхнулся.
— А мальчик? Нашли мальчика?
— Ребенка нет. Обыскали весь дом, от подвала до чердака. Нет никаких следов. Иван Матвеевич, мы нашли еще одну женщину. Она ранена, подозреваю, что смертельно.
— Где?! — рявкнул Серебряный.
— Пойдем со мной. Сейчас ее осматривает наш доктор.
Серебряному показалось, что она мертва: бледное до синевы лицо, закрытые глаза, футболка, насквозь пропитавшаяся кровью, и наборная рукоять ножа… Лезвия не было видно, только эта рукоять…
— Лика…
Она ничего не ответила. Только нож, по самую рукоять вошедший в ее тело, слабо дернулся.
— Что это? — обернулся Серебряный. — Почему это до сих пор в ней?!
— Нож вынимать нельзя, — испуганно сказал молодой мужчина, наверное, тот самый доктор.
— Почему? Почему, черт возьми, нельзя вынимать нож?
— Кровотечение может усилиться, а она и так потеряла много крови.
— Вызывайте «Скорую»! Какого хрена вы стоите и смотрите на нее?! Почему ничего не делаете?!
— Я уже вызвал «Скорую», — сказал врач, но в голосе его не было даже надежды.
Серебряный опустился перед Ликой на колени, взял в руки холодную ладошку. Он уже знал, что «Скорая» не поможет. Он видел однажды такую рану…
— Лика, — он погладил ее по волосам. — Прости меня, девочка…
Она умерла, не приходя в сознание, прямо у него на руках. Серебряный встал с колен, сдернул с дивана плед, аккуратно, чтобы не задеть наборную рукоять, накрыл Лику, обвел невидящим взглядом притихших мужчин.
