— Когда я увидел вас впервые в обществе вашего мужа, — продолжал он, — вы поморщились от его прикосновения. Я чуть не убил его на месте.
Нора хотела что-то сказать в ответ, но голос изменил ей. Она с трудом держалась на ногах.
— Потом я еще долго колебался, думая, что убить следовало бы вас, — ровным тоном продолжал Эдриан. — Ибо если у вас хватало мужества выносить его, значит, не трусость заставила вас отвергнуть меня.
Конечно, дело не в трусости, да он и сам это прекрасно знал.
— У меня не было вы...
— Вам будет приятно узнать, что я справился с ненавистью к вам, — произнес он все тем же тихим, бесстрастным голосом. — Я помню вечер, когда окончательно победил ее. Вы в темно-красном платье танцевали сарабанду с герцогом Ормондом и споткнулись. Кто-то рядом со мной высказал предположение, что вы беременны. Ия решил, что легче вообще не думать о вас.
Какой яркий свет в этом лесу! Слепит глаза. У Норы даже слезы выступили. Что за горькая ирония прозвучала в его словах! Нора тоже прекрасно помнила тот вечер. Недовольство мужа, презрение двора приводили ее в полное отчаяние. Казалось, ее окутала вязкая мгла. Одно его доброе слово значило бы для нее все на свете.
Но не сейчас. Она больше не слабая перепуганная девочка без друзей и поддержки.
Нора резко вздохнула:
— Ну что же, не думать обо мне — правильный ход. Вам он сослужил отличную службу. Что бы сказали ваши утонченные друзья, узнай они, что некогда вы признавались в любви женщине, над которой насмехается двор?
Эдриан стиснул зубы.
— Это точно. Каким дураком я бы выглядел, сохраняя привязанность к женщине, которая с такой охотой отдалась счастливой семейной жизни!
Несправедливость упрека обожгла ее как огнем.
— Да, прости Господи! И разве вы могли взамен предложить мне свою дружбу? Думаю, это тоже оскорбило бы вашу гордость.
— Так и есть, — ответил он с суровым взглядом. — Это было невозможно для нас обоих.
Наступило молчание. Нора пыталась справиться с гневом. Ривенхем прав — они не могли быть друзьями. Ее муж никогда бы этого не допустил.
— В любом случае, — продолжал Эдриан, — я никогда не был вашим другом, леди Тоу. А вы — моим. — По его губам промелькнула тень улыбки. — Никогда, — легко повторил он.
И собрал поводья. Конь повернул голову.
— Все же скажите, — произнес Эдриан иным тоном, — что вы делаете в этом лесу?
У Норы комок застрял в горле.
— Я же вам сказала... — с усилием начала она.
— У вас в волосах прутик, — заметил он, — а к юбке прицепился лист. Вы лазили на дерево. Зачем?
Нора вцепилась в корзинку. Его решительный тон заставил ее содрогнуться. Сейчас с ней говорил не прежний возлюбленный, а агент его величества.
— Я рассчитывала нарвать яблок для Пламмеров. Их сын сломал ногу.
Ривенхем недобро расхохотался:
— Вы считаете меня идиотом? Или сами стали дурочкой? Выбор невелик.
Он говорил с ней, как с браконьером, которого поймали в угодьях хозяина.
— Выбирайте выражения, сэр.
В следующий миг он оказался прямо перед Норой, схватил ее за локти и с каменным лицом произнес:
— Это вы должны выбирать выражения. Должен признаться, что, да простит меня Бог, в моей душе еще живо намерение защитить вас от тревог в эти дни. Можете называть это глупостью, можете — благородством, но что-то во мне протестует против того, чтобы обречь на костер женщину, которую я когда-то любил. Ибо именно это ждет маркизу, обвиненную в измене, Леонора. Знайте, что парламент невероятно редко проявляет снисходительность и просто посылает под топор. И могу вас заверить, сейчас в Уайтхолле вовсе не склонны проявлять доброту к детям бывшего лорда Хэкстона.
И он отпустил ее. Нора едва удержалась на ногах. Только сейчас она заметила, что изо всех сил вырывалась из его хватки. Руки, там, где он держал их, болели.
— Никто вас об этом не просит, — онемевшими губами выговорила она. — Никто не заставляет делать это для нас. И не притворяйтесь, что ваше задание не доставляет вам удовольствия. Вы годами ждали, чтобы отомстить моей семье. Отомстить мне!
Он улыбнулся страшной улыбкой:
— Отомстить — за что, Нора?
Спазм стиснул ей горло. Действительно, за что мстить? Он часто говорил о браке, но ни разу не просил у отца ее руки. Так какие причины у него жаловаться, что она вышла замуж за другого?
— Ради удовольствия, — бросила она ему прямо в лицо. — За уязвленное тщеславие, когда мой брат избил вас до полусмерти.
— Я помню об этом, — небрежно откликнулся Ривенхем. — Он прекрасно справился с задачей, избив человека, который и пальцем не пошевелил, чтобы защититься. Но нет, вы неправильно оценили мои мотивы. Вы более, чем любой другой человек на земле, должны понимать, что я имею в виду, когда говорю, что к этой миссии меня толкает долг.
Именно долгу подчинилась Нора, когда отказалась бежать с ним. «Если отец запретит нашу свадьбу, я убегу с тобой. Но наш долг сначала поговорить с ним».
Нора почувствовала, как в душе разгорается гнев и сжигает все, кроме ненависти. Сколько таланта проявил Эдриан, по капельке извлекая выгоду из истории, которую она когда-то считала самой счастливой главой своей жизни.
— Если вы хотите запереть меня в моих покоях, — начала она, — то не ждите, что я стану платить тюремщику. Наберитесь духу сами повернуть ключ в замке.
— Так я и сделаю, — тут же отозвался он и протянул ей руку.
Нора смотрела на нее с удивлением. Ривенхем полагает, что она коснется его руки? Сама усядется за его спиной на лошадь и позволит увезти себя в заключение?
— Я не вложу свою руку в вашу даже за все золото короля! — И тут же устыдилась своей глупой выходки, но имела удовольствие видеть, как он нахмурился.
Ривенхем вскочил на коня.
— Значит, вы предпочитаете грубое обращение? — спросил он из седла. — Отлично. Можете попытаться бежать, если хотите.
Нора расправила плечи.
— Сначала я отнесу корзинку.
— Ее отнесет кто-нибудь из моих людей.
Нора поняла, что он не отступит, и гнев ее распалился. Она поставила корзинку на землю.
— Тогда вам придется действовать силой. — Она развела руки, показывая ему ладони. — Ну, что же вы? Хватайте меня! Чтобы я смогла показать служанкам синяки и ссадины. Пусть видят, как совершается королевская справедливость.
— Не вынуждайте меня, — спокойно возразил он. — Вы заработаете не только синяки. Если вы попадете в мои руки, Нора, то очень об этом пожалеете.
— Как это по-мужски, — вскричала она, — угрожать женщине кулаками! Мне уже довелось жить с жестоким зверем, сэр. Вы не можете причинить мне боли, с которой я еще не сталкивалась.
