– Нет, они очень вежливы. Просто почему-то стали менее общительными.
– Тогда это другая мечта. А она заключается в том, чтобы взорвать ЦРУ изнутри. Полностью деморализовать все управление. Восстановить сотрудника против сотрудника. Орлов скажет, что в ЦРУ давно работает агент КГБ. Это будет очень эффектное обвинение. Я предупреждал вас: операция «Потемкин» подготовлена очень тщательно.
– Как мы обнаружим лже-агента КГБ, если американцы ничего нам не скажут?
Кипсек зашагал к своей машине. На ходу он обернулся и бросил через плечо:
– Найдите человека, к которому ЦРУ внезапно охладеет. Это он и будет, и он будет невиновен.
* * *
Эдуардз был в ужасе.
– Дать знать Москве, что Орлов сейчас находится в Алконбери? Если в Лэнгли об этом разнюхают, начнется настоящая война. Скажите Бога ради, зачем вам это понадобилось?
– Для проверки. Я верю Кипсеку. Я убежден, что он нас не обманывает. Я ему полностью доверяю. Следовательно, я считаю, что Орлов – подсадная утка. Если Москва не прореагирует, не сделает попытки заставить Орлова замолчать, это и будет доказательством. Этому поверят даже американцы. Конечно, они будут страшно недовольны, но в конце концов они нас поймут.
– А если все же русские ликвидируют Орлова? Вы будете объясняться с Кэлвином Бейли?
– Не ликвидируют, – ответил Маккриди. – Ручаюсь, не ликвидируют.
– Между прочим, он сюда приезжает. В отпуск.
– Кто?
– Кэлвин. С женой и дочерью. Папка на вашем столе. Я хотел бы, чтобы наша фирма оказала ему какие-то знаки внимания. Один-другой обед с коллегами, с которыми он хотел бы встретиться. Много лет он был верным другом Великобритании. Мы обязаны что-то сделать.
Маккриди спустился в своей кабинет и мрачно уставился на папку.
Денис Гонт сел напротив.
– Он большой любитель оперы, – сказал Маккриди, перелистывая документы. – Думаю, можно будет достать билеты в «Ковент Гарден», в «Глиндборн», еще куда-нибудь.
– Боже, я никак не могу попасть в «Глиндборн», – с завистью сказал Гонт. – Там все билеты проданы на семь лет вперед.
Этот роскошный загородный особняк в самом сердце Суссекса, среди бескрайних лугов, был и остается одним из лучших летних оперных театров Великобритании. Попасть туда – мечта всякого любителя оперы.
– Вам нравится опера? – спросил Маккриди.
– Конечно.
– Вот и отлично. Будете опекать Кэлвина и миссис Бейли, пока они будут в Великобритании. Достаньте билеты в «Ковент Гарден» и в «Глиндборн». От имени Тимоти. Используйте служебное положение, проявите изворотливость. Должна же наша проклятая служба иметь хоть какие-то преимущества, хотя, кажется, я их так и не видел.
Маккриди собрался на ленч. Гонт схватил папку.
– Когда он должен приехать? – спросил он.
– Через неделю, – уже из дверей отозвался Маккриди. – Позвоните ему. Скажите, что вы собираетесь предпринять. Спросите, что он больше всего любит. Раз мы взялись, будем делать как следует.
* * *
Макс Келлог закрылся в помещениях архива и не выходил оттуда десять дней. Его жене сообщили, что он уехал в срочную командировку. Она поверила. Келлогу приносили горячую пищу, но все эти дни он жил главным образом на кофе и удвоенной норме сигарет.
В его распоряжении были два клерка архива. Они ничего не знали о цели расследования, лишь приносили Келлогу по его требованию папку за папкой. Келлог извлекал фотографии из дел, давно задвинутых в самые далекие углы архива, – считалось, что они едва ли когда-нибудь понадобятся. Как и во всех спецслужбах, в ЦРУ никогда ничего не выбрасывали, даже очень старые документы весьма сомнительной важности; никто не может предугадать, не понадобится ли однажды какая-нибудь крохотная деталь, вроде вырезки из газеты или фотографии. Теперь Келлогу потребовалась масса деталей.
Одновременно с добровольным заточением Келлога в архиве два агента были направлены в Европу: один – в Вену и Франкфурт, другой – в Стокгольм и Хельсинки. У каждого было удостоверение сотрудника Бюро по борьбе с наркотиками и письмо за подписью министра финансов США, в котором он просил руководство банков оказывать сотрудникам бюро всяческое содействие. Совет директоров любого крупного банка приходил в ужас при одной мысли о том, что их банк могли использовать для отмывки денег наркобизнеса, и после недолгого совещания открывал все свои архивы.
Потом вызывали кассиров и показывали им фотографию, спрашивали о датах перечисления денег на определенные счета. Один кассир ничего не помнил, трое других кивнули. Агенты сняли фотокопии с платежных документов, взяли образцы подписей множества клиентов для графологического анализа в Лэнгли. Выполнив задание, агенты вернулись в Вашингтон и выложили свои трофеи на стол Максу Келлогу.
Из первоначально отобранных двадцати с лишним сотрудников ЦРУ, которые служили во Вьетнаме в указанный Орловым период (на всякий случай Келлог расширил его на два года в ту и другую сторону), первые десять кандидатур были быстро отброшены. Другие тоже один за другим постепенно исключались из числа подозреваемых.
Они или не были в определенном месте в определенное время, или не могли выдать нужную информацию, потому что не знали ее, или не могли встретиться со связным, потому что были в это время в другой части света. Все постепенно отсеивались. За исключением одного человека.
Агенты еще не успели вернуться из Европы, а Келлог был уже уверен, что он нашел того, кого искал. Сведения из европейских банков лишь подтвердили его догадки. Келлог собрал все документы и отправился в Джорджтаун – домой к директору ЦРУ.
За три дня до этого Кэлвин Бейли, миссис Бейли и их дочь Клара вылетели из Вашингтона в Лондон. Бейли любил Лондон; в сущности, он давно стал отчаянным англофилом. Его страстью была история Великобритании.
Бейли обожал старинные замки и величественные особняки, построенные в давно минувшие века; он мог часами бродить по прохладным коридорам древних монастырей, аббатств и университетов. Он остановился в Мейфэре, в той квартире, которую ЦРУ содержало специально для визитов важных персон, взял напрокат машину и поехал в Оксфорд, избегая автомагистралей и предпочитая окольный путь по тихим проселочным дорогам. Бейли остановился на ленч у открытой террасы кафе «Булл-эт-Бишем», дубовые балки которой были установлены еще до рождения королевы Елизаветы Первой.
На второй вечер к Бейли заглянул Джо Роут. Здесь он впервые познакомился с поразительно некрасивой миссис Бейли и с восьмилетней Кларой, неуклюжей девочкой в очках, с кривыми зубами и с заплетенными в косы прямыми рыжими волосами. Прежде Роут никогда не видел семью Бейли: Кэлвин не относился к числу тех людей, которых нетрудно представить у постели засыпающего ребенка или на пикнике за городом. Впрочем, в Лондоне Кэлвин Бейли, казалось, частично утратил свою обычную замкнутость, хотя Роут не мог сказать, было это связано с предвкушением только что начавшегося длительного отпуска, с его любимыми операми, концертами и картинными галереями или с перспективой продвижения по службе.
