В коридоре послышались торопливые шаги. Над дверью откинули слуховую форточку, в которой блеснул яркий свет, и чей-то резкий голос спросил:
— Кто тут?
— Джон Джильпинг, эсквайр, член Лондонского Королевского общества по отделению геологии, минералогии и ботаники.
— Что же вам угодно?
— Я желаю видеть господина португальского консула.
— Зачем он вам нужен в такой поздний час?
— Один из соотечественников умирает в «Восточной гостинице» и желает сделать завещание по всей форме. Состояние у него огромное, несколько миллионов.
— Подождите, я ему доложу! — сказал голос на этот раз гораздо мягче.
Прошло минут пять, показавшихся Джильпингу целой вечностью. Шаги послышались снова, и дверь осторожно отворилась. На пороге появился молодой человек, лет двадцати восьми, вполне одетый, несмотря на позднюю пору, и, быстро оглядев англичанина и его провожатого, сказал:
— Входите, сударь; консул согласен вас принять. Только он просит подождать, покуда он оденется.
Джильпинг хотел было отпустить рассыльного, но раздумал. Ему пришло в голову, что за ними обоими непременно будут тщательно следить, а непринужденные манеры рассыльного, который ничего не подозревал, должны были, произвести успокаивающее впечатление.
Ждать пришлось недолго, и впечатление, вероятно, было благоприятным, потому что вскоре вошел барон де Функаль с любезной улыбкой на лице.
Джильпинг с первого же взгляда убедился, что барон еще и не думал ложиться спать.
— Это вы, сударь, зовете меня к умирающему соотечественнику, который хочет написать завещание?
Сыщик говорил медленно, пытливо вглядываясь в незнакомое ему лицо. Джильпинг отвечал:
— Я, господин консул, и если вы согласны, то я бы попросил вас поторопиться, так как минуты умирающего сочтены, а он непременно желает сам распределить свое состояние между наследниками.
— Желание вполне понятное. А как зовут вашего знакомого?
Вопрос был неожиданный. Джильпинг не догадался подготовиться к нему. Он понимал, что если проявит хотя бы минутное колебание, то все пропало. У сыщика, видимо, еще не было никаких подозрений, но достаточно было малейшего повода, чтобы они возникли.
Поэтому Джильпинг быстро собрался с мыслями и отвечал не колеблясь, на ура:
— Его зовут… Мигель-Нуньес-Хоакино-Луис-Педро-Карвахал…
А сам в это время думал: «Уф! Кривая, вывези!»
— Вы, кажется, сказали, что у него очень большое состояние? — спросил консул.
Но тут Джильпингу пришла в голову гениальная мысль. Он встал с нетерпеливым видом и торопливо проговорил:
— Большое, большое… Только извините меня, господин консул, я ждать не могу. Если вы не желаете посетить моего больного, то я обращусь к здешнему нотариусу. Мой друг может умереть с минуты на минуту, и тогда его состояние перейдет к лицам, которых он не терпит.
— С чего вы взяли, что я отказываюсь от исполнения своих обязанностей? — возразил задетый за живое консул.
— В таком случае нечего медлить и терять время на праздные разговоры, не во гнев будет вам сказано, господин консул.
— Я сейчас, сэр, сию минуту. По дороге мы захватим с собой еще итальянского консула. Португальские законы вообще очень требовательны относительно формы, но когда заграничное завещание засвидетельствовано двумя консулами, то оно превращается в бесспорный акт.
— Не возражаю, — отвечал Джильпинг и мысленно прибавил: — Великолепно! Это значит, на одну удочку будут пойманы две рыбки!
Сыщик постарался взять с собой как можно больше народу. Он был человек осторожный и в силу особенности своего положения не желал рисковать.
— Дон Кристобаль, — обратился он к секретарю, — идите, пожалуйста, вперед и предупредите его превосходительство.
Молодой человек раскланялся и вышел.
— Дон Педро де Сильва, — продолжал консул, обращаясь к другому помощнику, стоявшему все время в передней, — вы тоже пойдете с нами.
— Стало быть, теперь четверо, — подумал про себя Джильпинг, — если только и итальянскому консулу не придет в голову фантазия взять с собой провожатых.
Джильпинг и консул с доном Педро, предшествуемые рассыльным, вышли из дома и направились к зданию итальянского консульства. Итальянский консул не заставил себя ждать, но он явился в сопровождении двух здоровых молодцов.
Джильпинг пришел в ужас.
— Вот уже и шесть, — пробормотал он, — столько же, сколько дикарей.
Его утешало только то, что ни у кого из этих людей как будто не было оружия, и он возложил все надежды на ловкость нагарнуков.
Во всяком случае, дело очень усложнялось, и почтенный британец, не будучи театральным героем, начинал уже каяться, что дал себя впутать в чужую беду. Но отступать было поздно.
Благодаря обильным возлияниям сборище в общем зале «Восточной гостиницы» дошло до апогея. Все шумели, кричали, некоторые даже клевали носом, так что на вошедших никто не обратил внимания.
— Точно заседание парламента! — пошутил итальянский консул.
Опасаясь, что уединенная беседка внушит консулам подозрение, Джильпинг заметил вслух, что больного перенесли в беседку лишь на время праздников, так как его беспокоил шум.
Объяснение было весьма правдоподобное, и консулы доверчиво углубились в сад.
Подходя к беседке, Джильпинг призвал на помощь всю свою силу воли. Перед глазами у него мелькала мистрис Джильпинг, дети и будущий его замок Воанго-Холл. Он постучал в дверь.
Коридорный отворил.
— Пожалуйте, господа! — сказал Джильпинг, пропуская гостей вперед.
Посетители, ничего не подозревая, вошли в комнату, слабо освещенную ночником. Коридорный ушел.
На постели неподвижно лежал какой-то человек.
— А ему должно быть очень плохо! — тихо заметил де Функаль.
— Должно быть, он спит. Перед моим уходом доктор давал ему какое-то лекарство. Подойдите к нему и поговорите с ним.
Барон подошел к кровати, а его спутники толпились позади него, побуждаемые любопытством. Таким образом, они совершенно не могли видеть, что делается в комнате.
Вдруг Джильпинг оглянулся и вздрогнул: по ковру, точно змеи, ползли пятеро нагарнуков.
— Ну, мой друг, — сказал лже-барон, наклоняясь над умирающим, — вы, кажется хотели сделать завещание.
Под одеялом кто-то тихо шевельнулся. Все наклонились к постели.
В ту же минуту раздался грозный военный клич нагарнуков: «Вага!» Виллиго, как тигр, подпрыгнул на постели, схватил консула за горло, повалил на землю и сел на него. Прочие воины кинулись на спутников консула и тоже подмяли их под себя. Послышалось хрипение удушаемых.
