Спрятавшись за колючим кустом, он стал наблюдать за вертолетом. Темно-зеленый, с красной звездой на днище, усеянном заклепками, он обрушивал вниз рев двигателей и шквал ветра. Поднявшиеся вокруг вихри, в которых кружились пыль, камешки, былинки и щепки, трепали выгоревшую траву. Задрав тупое рыло вверх, вертолет завис неподалеку от «БМВ», продолжая гнать волны ветра, но уже не такие сильные.
Это был «Ми-28», двухместный боевой вертолет выпуска 1986 года. В те давние, почти былинные времена он превосходил любые зарубежные аналоги, включая знаменитый американский «Ан-64», или «Апач», как его называли военные. Ни один вертолет мира не мог соперничать с ним по неуязвимости. «Двадцатьвосьмерка» была и оставалась единственной винтокрылой боевой машиной, имеющей полностью бронированную пилотскую кабину. Остекление кабины выдерживало прямое попадание пуль калибром до 12,7 миллиметра, а также осколков снарядов.
Продолжая громыхать на всю округу, вертолет опустился на расходящуюся волнами траву, оказавшись развернутым к Белову левым бортом, помеченным еще одной красной звездой.
— Справлюсь ли? — спросил себя он, сжимаясь в комок.
Причислять себя к воздушным асам не позволяла скромность, но кое-какие навыки у него сохранились. В спецучилище любой предмет преподавался таким образом, что и теперь, по прошествии нескольких лет, можно было вспомнить все, что вбивали в головы курсантов дотошные инструкторы. А управление вертолетами в программу обучения входило.
Пока он взвешивал свои шансы, «вертушка» заглушила двигатель. Сначала почти невидимый круг вращения винта трансформировался в прозрачный серебристый зонтик, а тот, в свою очередь, стал постепенно разваливаться на отдельные фрагменты, пока эти мелькающие «спицы» не превратились в провисшие лопасти.
Из кабины выбрались два военных пилота и стали совещаться, кивая на стоящую в пятнадцати метрах «БМВ». Слышно было плохо, да и казахского языка Белов не понимал, но было ясно, что эти двое очень заинтересовались дорогой бесхозной иномаркой.
Повертев головами и не обнаружив вокруг никого, они одновременно расстегнули штаны и принялись справлять малую нужду. Один занялся вдумчивым омовением переднего колеса вертолета, второй по неизвестной причине предпочел заднее.
Бесшумно стелясь над землей, Белов помчался к ним, выбирая на ходу первую жертву. Пускать в ход оружие он не собирался, как не собирался давать такую возможность своим противникам.
Пилоты услышали его легкую поступь не раньше, чем до них осталось четыре метра.
– Сен ким? — изумился казах, оглянувшийся через плечо. Он все еще продолжал орошать желтыми каплями траву и собственные ботинки.
— Жарамаппын! — завопил его напарник в шлеме с наушниками и микрофоном.
Объясняться с ними было некогда и незачем. Все равно они не уступили бы свой вертолет первому встречному.
Белов оттолкнулся от земли для завершающего прыжка. В полете он заметил, что противник отнял одну руку от ширинки и вскинул ее вверх, заслоняя лицо от стремительно надвигающейся подошвы. Пришлось срочно подкорректировать удар. Нога врезалась пилоту в верхнюю часть грудины, выбив оттуда короткий всхлип.
Оттого, что он приложился спиной к корпусу вертолета, столкновение оказалось более жестким, чем ожидал Белов. Его буквально отбросило назад, и, чтобы частично сохранить равновесие, при приземлении ему пришлось опереться об землю рукой.
Второй пилот, выпучив глаза, схватился за кобуру. В пальцах его угадывалось проворства не больше, чем в сырых макаронинах. Такими непросто нащупать оружие, выхватить его и удержать в руке. Пусть занимается своим делом. Пока. Не выпуская растерянного пилота из виду, Белов продолжил спарринг с первым противником. Пружинисто распрямившись, он одновременно взмахнул левой рукой снизу вверх, от себя. Это был картинный, но совершенно не опасный удар. Тыльная сторона ладони пришлась пулеметчику по нижней челюсти, заставив ее вскинуться чуточку выше. Зато правый кулак, полетевший вдогонку, поставил точку на несостоявшемся поединке. Он попросту отключил бедолагу, врезавшись в подбородок. Если бы здесь находился рефери, ему пришлось бы считать до девятисот девяноста девяти.
Оглушенный казах еще только сползал вдоль борта на землю, выпуская из себя короткие, судорожные струйки мочи, когда его товарищ справился, наконец, с застежкой своей кобуры.
Белов перехватил его руку в самом начале движения. Пилот был вооружен добротным «Стечкиным» с традиционной предохранительной скобой над спусковым крючком. Его указательный палец, продетый в скобу, с честью выдержал испытание на излом. Подвела рука, давшая слабину в запястье.
— Уй! — горестно вскрикнул ее обладатель, тупо уставившись на свою кисть, вывернутую самым противоестественным образом. Должно быть, ему еще никогда не приходилось любоваться собственной рукой в столь неожиданном ракурсе.
Белов отыскал взглядом самолет, описывающий круг над степью, достал пистолет и снова переключил внимание на пилота. Щелкнув пальцем по его микрофону, соединенному с наушниками гибким кронштейном, Белов поинтересовался:
— Максимальная скорость у вертушки какая?
— До двухсот восьмидесяти, — доложил пилот с ужасающим акцентом.
— Запасы горючего?
— В баке на 50 километров оставалось. Но есть еще один, запасной. Там в девять раз больше.
— Хорошо, спасибо, — сказал Белов, наблюдая за «кукурузником». — Теперь повернись ко мне спиной и беги.
— Куда? — глупо спросил пилот.
— Вперед. Куда глаза глядят. И не останавливайся, пока не выбьешься из сил.
— Ага, ладно.
Кивнув, пилот побежал, так и не догадавшись снять шлем. Второй неподвижно лежал на земле с закатившимися под лоб глазами.
Забравшись в душную кабину, Белов моментально взмок, словно готовясь сдать самый трудный экзамен в своей жизни.
— Поехали, — пробормотал он.
Оживленные последовательными щелчками тумблеров, загудели двигатели над головой. Заурчал за спиной редуктор. Приборная панель расцвела зелеными и оранжевыми огоньками. В кабине постепенно усиливался механический свист турбины. Когда он превратился в вой, свидетельствующий о том, что лопасти винта вращаются с достаточной скоростью, Белов поднял вертолет. Земля мягко провалилась вниз.
Вертолет пушинкой устремился вперед и взмыл над лесополосой, где Белов надеялся слиться с зеленью, чтобы не быть сразу замеченным с «Ан-24».
Подошвы Белова уверенно стояли на педалях, одна рука крепко держала штурвал, тогда как вторая занималась дросселем и переключателем шага винта. Его движения не были доведены до автоматизма, но действовал он четко — значительно проворнее и точнее, чем на тренировках. И все же вертолет тянуло к земле. Стрелки индикаторов раскачивались из стороны в сторону.
Едва не коснувшись лопастями винта верхушек деревьев, Белов поспешно потянул штурвал на себя, заставляя вертолет подняться выше:
