Ему так хотелось выйти наружу, встать под дождем, поднять лицо к небу, чтобы струйки воды стекали по нему, но, к сожалению, когда становишься взрослым, от многих вещей приходится отказываться. Да и, кроме того, он сейчас находился на работе. Мартин подавил ребяческое желание. Но как это было бы здорово! Всю духоту и жару, которая донимала их последние два месяца, разом смыл напрочь один настоящий дождь. Он с наслаждением вдыхал запах дождя, настежь открыв окно в своем кабинете. Вода попадала внутрь, на письменный стол, но он предусмотрительно убрал с него все бумаги. Оно того стоило — ощутить наконец свежесть и прохладу.
Звонил Патрик и сказал, что проспал, поэтому Мартин, против обыкновения, оказался на работе первым. Обстановка в участке, после того как Эрнст вчера получил взбучку, оставалась довольно напряженной, так что Мартин предпочел посидеть в тишине и покое и поразмышлять о расследовании. Он не завидовал обязанности Патрика, которому предстояло связаться с родственниками убитой женщины, но он также знал, что это совершенно необходимо. Это первый шаг на пути к облегчению их боли. Пока ее близкие не знали, что она пропала, а весть о ее пропаже и смерти станет для них шоком. Но сначала необходимо найти родственников девушки, и Мартин должен был сегодня именно этим и заняться — связаться с немецкими коллегами. Он надеялся, что они будут разговаривать по-английски, а иначе могут возникнуть проблемы. Он довольно хорошо помнил школьные уроки немецкого, поэтому не считал достижения Патрика в немецком чем-то выдающимся, послушав, как коллега с трудом пробирается сквозь дебри немецкой грамматики.
Мартин только протянул руку к трубке, собираясь позвонить в Германию, как телефон зазвонил. Его пульс участился, когда он услышал, что звонит патологоанатом из Гётеборга, и Мартин подтянул к себе свой уже порядком заполненный заметками блокнот. По правилам рапорт должен получить Патрик, но в его отсутствие отчет примет Мартин.
— Вы там, наверное, у себя в глуши опять на ушах стоите?
Патологоанатом Турд Петерсен позволил себе немного пошутить, он вспомнил вскрытие Александры Вийкнер, которое делал полтора года назад. Дело расследовалось полицейским участком Танумсхеде, который не имел большого опыта в раскрытии убийств.
— Да, у нас тут, наверное, место какое-то особенное, еще чуть-чуть — и мы скоро начнем соревноваться со Стокгольмом по количеству убийств на душу населения.
Легкий ироничный тон был для обоих совершенно естественным — так часто происходит с людьми, чья профессия заставляет их постоянно сталкиваться со смертью и бедой. Но это ничуть не означало, что они воспринимают их менее значимо и серьезно, чем остальные.
— Вы уже успели провести вскрытие? Я хочу сказать, что в такую жару люди, наверное, мрут как мухи? — спросил Мартин.
— Да, тут ты совершенно прав. Мы заметили, что в жару у людей что с терпением, что со здоровьем просто беда, но, слава богу, в последние дни стало попрохладнее, так что у нас и работы поменьше — мы успели.
— Тогда я слушаю.
Мартин затаил дыхание. Успех самого расследования или, по крайней мере, ближайшие возможные шаги во многом зависели от того, что удалось выяснить патологоанатому.
— В общем, так: во-первых, совершенно ясно, что в этом деле у нас прорисовывается очень несимпатичная фигура. Непосредственную причину смерти определить было довольно легко: девушку задушили. Но вот то, что с ней проделывали прежде, чем она умерла, — нечто особенное, крайне примечательное.
Петерсен сделал паузу, и Мартину показалось, что он ясно видит, как тот надевает на себя очки.
— Да? — не удержался Мартин, не скрывая своего нетерпения.
— Так, посмотрим… Я, конечно, все это перешлю вам по факсу… Ммм, — Петерсен помычал, помедлил, и Мартин почувствовал, как вспотела его рука, крепко сжимавшая трубку. — Так, вот здесь: четырнадцать переломов в разных местах тела. Все переломы получены жертвой, как я могу утверждать с уверенностью, до наступления момента смерти и в разное время.
— Ты хочешь сказать…
— Я не хочу, но я говорю, что кто-то ломал ей руки, ноги, пальцы на руках и ногах на протяжении примерно недели.
— Они были сломаны одновременно или нет, ты можешь мне это сказать?
— Как я сказал, мы ясно определили, что переломы варьировались по времени, и, по моему профессиональному мнению, они наносились все это время. Я составил схему, на которой видно, в каком порядке эти переломы появлялись. Я тоже пошлю это вам по факсу. Кроме переломов на теле имеются множественные наружные порезы, также нанесенные в разное время.
— Вот дерьмо, мерзость какая! — не удержавшись, Мартин непроизвольно прокомментировал заключение Петерсена.
— Да, я совершенно с тобой согласен, должен признаться, — подчеркнуто сухо сказал Петерсен. — Боль, которую ей пришлось пережить, была просто непереносимой.
Какое-то время они оба помолчали, размышляя о том, какой злобной мразью может быть человек. Мартин нарушил молчание первым и спросил:
— А не обнаружили ли вы какие-нибудь следы на теле, что-нибудь новое и интересное для нас?
— Да, мы нашли сперму. Как только у вас появится подозреваемый, его тут же можно будет проверить на причастность к убийству, сделав анализ ДНК. Само собой разумеется, мы начали проводить поиск по нашей базе данных, но, как показывает практика, вряд ли это что-нибудь даст. У нас очень мало зарегистрированных образцов ДНК. Мы можем только мечтать о том, чтобы каждый гражданин обязательно сдавал анализ ДНК, — тогда все было бы совсем по-другому.
— Да, самое правильное тут сказать: «Мечтать не вредно». Ограничение свободы личности, вторжение в частную жизнь и вся эта публика, которая вставляет палки в колеса.
— Интересно, что бы сказала по этому поводу девушка — по поводу ограничения свободы личности и прочего, — когда попала в руки своего мучителя.
Было довольно непривычно слышать философствования всегда очень конкретного и немногословного Петерсена, но Мартин понял: это из-за того, что жертву постигла такая жуткая участь. Иначе Петерсен и не мог отреагировать — как профессионал и порядочный человек, он хотел спокойно спать по ночам.
— А что ты скажешь о времени ее смерти?
— Я получил от техников-криминалистов результаты осмотра места и дополнил их выводами из собственных исследований, так что могу дать тебе довольно определенный временной интервал.
— Слушаю тебя внимательно.
— Согласно моим исследованиям, она умерла в промежутке между шестью и одиннадцатью часами вечера накануне того утра, когда ее нашли на Кунгсклюфтане.
Мартин не мог скрыть своего разочарования:
— А ты не можешь дать мне более точное время?
— Согласно принятой у нас в Швеции практике, мы никогда не даем временного промежутка менее пяти часов в случаях, подобных нашему, так что это все, чем я могу тебе помочь. Интервал в пять часов дает, таким образом, точность до девяноста процентов, хотя, с другой стороны, он очень приблизителен. Но я могу подтвердить то, что вы наверняка уже подозревали сами: что Кунгсклюфтан, где вы нашли жертву, не является местом преступления. Ее убили, и она лежала мертвая часа два, и только потом труп оказался там, где был обнаружен. Об этом можно судить, помимо всего прочего, по трупным пятнам.
