— Можешь возвращаться наверх.
Голос, позвавший ее сверху, был звонкий и холодный. Она открыла дверцу в душе и впустила чудище обратно. Пусть посидит там до тех пор, пока она снова не окажется в подвале — тогда она его выпустит и даст еще подрасти.
~~~
Звонок поступил к Патрику в тот момент, когда он собирался вызвать Кая в комнату для допросов. Молча выслушав сообщение, он сразу же пошел за Мартином, но, не успев постучать в кабинет, вспомнил, что, по словам Анники, Мартин отправился во Фьельбаку, и мысленно выругался, поняв, что придется ехать с Йостой — взять с собой Эрнста ему даже не приходило в голову. При одной мысли об Эрнсте в нем подымалась волна раздражения: ради собственной безопасности тому лучше вообще не попадаться на глаза Патрику.
Но ему повезло: как раз когда он нехотя поплелся за Йостой, из вестибюля послышался голос Мартина, и Патрик сразу повернул в ту сторону.
— Вот и ты! Чертовски кстати! Я думал, ты не подоспеешь вовремя. Тебе придется прямо сейчас выехать со мной.
— Что опять случилось? — спросил Мартин и, торопливо помахав Аннике, направился вместе с Патриком к выходу.
— Повесился молодой паренек. Он оставил письмо, в котором упоминается Кай.
— Вот черт!
Патрик сел за руль полицейского автомобиля и зажег синюю сигнальную лампочку. Автоматически потянувшись за ремнем безопасности, который висел над дверью, Мартин почувствовал себя какой-то старушонкой, но, когда за рулем сидел Патрик, этого требовал простейший инстинкт самосохранения.
Не прошло и пятнадцати минут, как они уже подъезжали к дому семьи Руден, находившемуся в одном из районов Фьельбаки, который почему-то назывался Сумпан, то есть «болото». Перед виллой с низко нависшей черепичной крышей уже стояла «скорая», и один из санитаров вытаскивал из задней дверцы носилки. На дорожке перед домом бестолково метался плешивый худенький человечек сорока с лишним лет, очевидно находившийся в состоянии шока. Пока Патрик и Мартин парковали машину, один из медиков подошел к нему, накинул ему на плечи желтое одеяло и, по-видимому, уговаривал присесть. Наконец человек послушался и, плотно кутаясь в одеяло, опустился на низкий каменный бордюр, отделявший подъездную дорожку от цветочной рабатки.
С персоналом «скорой» им уже приходилось встречаться, так что представляться не понадобилось — они только кивнули друг другу в знак приветствия.
— Что здесь случилось? — спросил Патрик.
— Отчим вернулся домой и обнаружил сына в гараже. Он повесился.
Один из санитаров кивнул в сторону гаражной двери, которую кто-то опустил, и с улицы не было видно, что делается внутри.
Патрик глянул на маленького человечка, сидевшего в нескольких метрах от них, и подумал: никому не пожелаешь пережить такое! Беднягу трясло в ознобе, и Патрик вспомнил, что это один из признаков шока. Однако заниматься этим — дело медиков.
— Мы можем войти?
— Да, мы только дожидались вас, чтобы снять его. Он провисел несколько часов, так что торопиться, в общем-то, некуда. Кстати, это мы закрыли гаражную дверь. Незачем ему болтаться у всех на виду.
Патрик похлопал санитара по плечу.
— Очень правильное решение. На всякий случай, если окажется, что это как-то связано с идущим в данное время следствием по делу об убийстве, мы еще вызвали техников. Поэтому хорошо, что вы его не снимали. Они будут здесь с минуты на минуту, и для них важно, чтобы тут как можно меньше натоптали. Поэтому я предлагаю, чтобы зашли только мы с Мартином, а вы пока подождете снаружи. Кстати, вон та ситуация у вас под контролем? — Он кивнул в сторону отчима погибшего мальчика.
— Джонни за ним присмотрит. У него шок. Но через некоторое время вы наверняка сможете с ним побеседовать. Он говорит, что нашел в комнате мальчика письмо и ничего не выносил оттуда, так что оно должно лежать, где лежало.
— Хорошо, — сказал Патрик и медленно направился к гаражной двери.
На лице у него появилось страдальческое выражение, он собирал все силы, чтобы не повернуть и не убежать куда глаза глядят. Сзади послышались какие-то сдавленные звуки, и он подумал: надо было предупредить Мартина, как быть в таких случаях, но теперь уже поздно. Обернувшись, он только успел увидеть, как Мартин опрометью выскочил из гаража и бросился в кусты, где его вывернуло наизнанку.
Подъехала еще одна машина и остановилась рядом с полицейским автомобилем и «скорой помощью»: прибыли техники. Патрик старался двигаться очень осторожно, чтобы его потом не ругали криминалисты, а главное, чтобы не уничтожить какие-нибудь улики на случай, если дело обстоит не так, как кажется на первый взгляд. Веревка была привязана к крюку, торчащему в потолке. Шею мальчика обвивала петля, на полу валялась опрокинутая табуретка — по всей видимости, кухонная, принесенная из дома. Сиденье, обитое материей с рисунком из брусничных кустиков, своим веселеньким видом резко контрастировало с мрачной сценой.
За спиной Патрика послышался знакомый голос:
— Вот бедолага! Не много он прожил.
В гараж вошел Турбьёрн Рюд, начальник технической бригады из Уддеваллы. Он только что увидел Себастьяна.
— Четырнадцать лет, — сказал Патрик, и оба помолчали, пораженные тем, как могла жизнь стать настолько невыносимой для четырнадцатилетнего подростка, что он предпочел умереть.
— Есть ли какие-нибудь основания предполагать, что это было не самоубийство? — спросил Турбьёрн, готовя к съемке свою камеру.
— Нет, пока вроде бы ничего. Есть, правда, письмо, которого я еще не видел, а поскольку в письме упоминается имя, которое фигурирует в деле об убийстве, я бы ничего не оставлял на волю случая.
— Девочка? — спросил Турбьёрн.
Патрик молча кивнул.
— Хорошо, значит, будем рассматривать эту смерть как внушающую подозрения. Скажи, пусть кто-нибудь безотлагательно займется письмом, чтобы его не захватали, прежде чем мы примемся за него как следует.
— Сейчас же скажу. — Патрик обрадовался поводу выйти из гаража и подошел к Мартину, который смущенно вытирал рот салфеткой.
— Прошу прощения, — буркнул тот, бросив мрачный взгляд на свои ботинки, забрызганные остатками завтрака.
— Ничего. Со мной это тоже бывало, — утешил его Патрик. — Теперь им займутся техники и медики из машины «скорой помощи». А я пойду за письмом, так что ты тут смотри, когда можно будет поговорить с родителем.
Мартин кивнул и нагнулся, чтобы по возможности вытереть ботинки. Патрик подозвал девушку из бригады техников — та взяла свою сумку с необходимым снаряжением и без лишних слов последовала за ним.
В доме стояла жуткая тишина. Когда они шли к крыльцу, отец мальчика провожал их взглядом.
Патрик огляделся, не зная, куда идти.
— Я думаю, это наверху, — предположила девушка-техник. Он вспомнил, что ее зовут Эва — они уже встречались при осмотре дома Флоринов.
