– Это почему же?
– Да так… – девушка тяжело вздохнула. – На всякий случай.
– Прекрати. – Аласкурд, игнорируя совет, надел белую футболку, с минуту поразмыслил и выбрал черные, свободного покроя штаны. – Так что Ширганов? Какого гайа ударный вымпел делает чингр знает где?
– Из того, что мне удалось узнать, можно только догадываться. Упоминались чингры. Опасность вторжения.
– Наемники? Но-о-о…
– Я же предупреждала, информации совсем мало. К тому же через десять минут мы будем в квадрате Д-89. Будут какие-то пожелания?
– Запускай беспилотник, пусть прощупает: кто или что там находится? Не хотелось бы…
– Сюрпризов не будет. Ведется активный поиск, разведка местности. – На реал-экране появились макушки деревьев, приблизился и снова отдалился желтый песок береговой линии. – Найдены тепловые объекты, люди в количестве… – Романия умолкла, а на экране поползли крючки и закорючки ахлезианской письменности. – ОПАСНОСТЬ ОРБИТАЛЬНОЙ АТАКИ. Предполагаемый участок нанесения удара – квадрат 6-74, – громко объявила Романия. – Замечен старт шести априевых ракет. Цели захвачены, жду команды!
– Уничтожить! – приказал Счастливчик. – Кто запустил ракеты? Покажи носитель и его характеристики.
– Глорианская канонерка, – пояснила Романия, разворачивая над столом голографическое изображение остроносого, раздутого у кормы сигарообразного корабля. – Надеюсь…
– Напрасно надеешься, – Аласкурд улыбнулся, оголив кончики клыков. – Шестая и восьмая установки – залп по готовности! Интервал десять секунд, повторный залп через… – Счастливчик оживил панель управления огневыми средствами. – Как думаешь, тридцати секунд будет достаточно?
– Это самоубийство. На орбите двенадцать кораблей.
– И что?
– Нас уничтожат.
– Не думаю. – Аласкурд закурил, но не сигару, а обычную сигарету. Дымок потянулся к потолку, а наследный принц вывел на экран схему построения вражеского флота. Корабли хаотично, на разных высотах висели над планетой. – Уничтожь ракеты. А я… я подумаю, как избежать ответного удара. Но канонерку нужно отогнать. Пусть спрячется за крейсером. И ей безопасней – и нам спокойней.
– Выполняю.
26
Ширганов держал обеими руками лист мелованной бумаги. Хмурился, по несколько раз перечитывая ровные печатные строки. Пакет из генерального штаба пришел с посыльным в звании полковника, что уже говорило о важности документа, так вот, этот пакет, с тремя гербовыми печатями, принесли минуту назад, и именно пакет помешал командующему отдать команду ложиться на обратный курс, к планете Шрайх.
Петр Степанович пил зеленый чай, глядел в непроглядную черноту по ту сторону обзорного экрана. Неприветливый, безликий космос поглотил все и вся за стеклом, и только редкие, одинокие точки далеких звезд догорали разноцветными огоньками.
– Это предательство… – хлопнув ладонью по листу бумаги, взревел Илья Федорович. – Я… мне… – командующий не находил слов, чтобы высказать свое негодование. – Вы обо всем знали и молчали? – Взгляд арц-адмирала резанул по гостю, тот отставил чашку и потянулся к вазочке с печеньем. – Так вот почему «Угрюмый» вернулся в строй! Поломка маршевого двигателя – выдумка и не больше! А как же груз 209-А? Вы же…
– Как давно вы были в отпуске? – тихо и совершенно спокойно спросил Петр Степанович и потянул носом ароматный парок. – Чудесный, великолепный напиток. Может, составите мне компанию? – Чашка наполнилась до краев, а запарник, тихонько стукнувшись дном, вернулся на широкий поднос, чуть отодвинув вазочку с печеньем.
– Что? – Ширганов поднялся, опираясь на кулаки. – Какой отпуск? О чем вы говорите? Мы отдаем на растерзание врагу целую планету. Двадцать пять дивизий будут уничтожены. Это измена!
– Вы ошибаетесь. Временно отдать Шрайх – далеко не измена, а вынужденная мера, и не больше. Жертвуя малым…
– Малым! – заорал арц-адмирал, выместив свой гнев на полированной столешнице. Кулаки стукнули по гладкой крышке, загремели, повалились стаканы, а графин опрокинулся, и только благодаря пробке, плотно прикрывающей горлышко хрустального сосуда, вода не вытекла на стол. – Миллионы жизней вы называете малым? – Ширганов тяжело дышал, скрипел зубами.
– Не нужно преувеличивать! – Петр Степанович отставил чай, холодно взглянул на хозяина кабинета. – Гражданскому населению ничего не угрожает. А солдаты… – арц-генерал стряхнул с воротника серого кителя невидимую пылинку и как бы между прочим добавил: – Илья Федорович, вы, наверное, забыли про долг. Воевать и защищать, а если понадобится, умереть во славу Великой Империи – это и есть воинский долг! Это как в шахматной игре, жертвуя пешкой, спасаем короля.
– Шахматы, игра? – сквозь зубы процедил Ширганов. – О какой славе вы говорите? За что и зачем нашим солдатам умирать? Мы их бросили, предали! Что вы скажете женам и матерям погибших? Хотя… – Командующий поджал губы, хмуро, нет, скорее, сурово поглядывая на важного гостя. – Вы… впрочем, как и те, кто принимал решение отдать планету, снова останетесь в стороне. Кукловоды, мать вашу! Вершители чужих судеб…
– Я бы попросил… – Петр Степанович зыркнул из-под бровей.
– А меня не нужно просить. Я такая же пешка, как и те солдаты, что погибают на Шрайхе. – Ширганов громко сопел, с трудом, но сдерживался, чтобы не повышать голос. – Я вас слушал и очень внимательно. А теперь послушайте и вы меня. Прямо сейчас я отдам приказ ложиться на обратный курс. И это не потому, что я узнал правду. Нет, просто в который раз я не увидел под новым приказом нужных подписей. Это… – командующий бросил гостю пакет с гербовыми печатями. – Всего лишь бумага, и не больше. Нет подписей, нет приказа. И попробуйте меня убедить в обратном! У вас, Петр Степанович, десять минут, не больше. Если ваши объяснения окажутся недостаточно убедительными…
– Хватит. Если вам станет легче, спешу сообщить, – Петр Степанович проигнорировал грубый тон и презрительный взгляд. Арц-генерал оставался спокойным и невозмутимым. – Решение отдать Шрайх принимал не я, и вам это известно. Скажу больше, чисто по-человечески – я на вашей стороне и разделяю ваше негодование. Но мы военные люди. Эта, как вы выразились, бумага – именно приказ. И я это подтверждаю, ударный вымпел будет бездействовать ровно столько, сколько потребуется. Возьмите себя в руки.
– Вы думаете, этого достаточно?
– Илья Федорович, – голос генерала стал строже. – Потрудитесь объяснить, откуда такой тон и упорство? Что-то личное?
– На Шрайхе остались мои люди. Группа подполковника Зозули. Надеюсь, вы понимаете, что я их не брошу! Крейсер «Угрюмый» выдвинется…
– Нет и еще раз нет! – Петр Степанович направился к выходу, но остановился у двери. – Илья Федорович, хочу предупредить. Если хоть один корабль выпадет, потеряется или вдруг обнаружатся серьезные неполадки, требующие срочного ремонта за пределами базирования вымпела, вы лично за это ответите.
