— Конечно. Кто ж спорит? Они на смех нас поднимут: одну
чуть машина не сбила, другая эссенцию пьет… Посоветуют пить чай, а тебе
переходить дорогу в положенном месте.
— Я все поняла, — останавливаясь и вынудив Женьку
притормозить, заявила я. — Ты не хочешь идти в милицию, потому что ты
авантюристка и дура. Допустим, это аргумент. Но я хочу, чтобы ты знала: если
нас все-таки укокошат, то произойдет это по твоей милости.
— Типун тебе на язык, — обиделась подружка. —
у нас есть два варианта выхода из данной неприятной ситуации Вариант первый:
сидим тихо, никуда не лезем, убийца видя нашу занятость, успокаивается и
оставляет нас в по кое. Вариант второй: мы находим его раньше, чем он нас
успевает укокошить, и вот тогда двигаем в ментовку. Нам подарят часы и
нагрудный значок «Юный друг милиции».
— Венок нам подарят, один на двоих, — вздохнула я
мы как раз вошли в подъезд моего дома, я начала думать о пельменях и к
разговору охладела.
В квартире Женька сразу прошла в кухню, включила магнитофон
и кофеварку, а я направилась в ванную переодеться. Флакон с шампунем лежал в
раковине. Я взяла его в руки, повертела и позвала Женьку.
— Чего ты? — недовольно спросила она, возникая
пороге.
— Шампунь лежит в раковине.
— А должен где?
— Должен стоять на полке, — разозлилась я.
— Так… Пройдись-ка по жилищу, может, еще че приметишь.
У меня были гости, почему бы им не заглянуть и к тебе?
Осмотр квартиры ровным счетом ничего не дал. То мне
казалось, что все вещи на своих местах, то вроде бы стоят или лежат немного
иначе, поручиться я не могла ни за то, ни за другое, оттого расстроилась: уж
знать, так наверняка.
— Шампунь мог сам свалиться, — подсказала Женька.
— Стоял, стоял и упал, — съязвила я.
— Точно, стоял, стоял и устал, оттого лег… — Женька
потерла нос и спросила тоскливо: — Как думаешь, кофе выпить мы можем?
— Что за глупость? — нахмурилась я.
— А если отрава? — Такая мысль не приходила мне в
голову, но теперь угнездилась в ней основательно и, судя по всему, надолго.
— Как же теперь жить? — охнула я.
— Будем есть пельмени, — утешила Женька. — Мы
их принесли с собой. А вместо кофе и кипяточек сгодится, не помрем. Вообще
питаться можно в кафе. Деньги у тебя есть, меня как-нибудь прокормишь.
Перспектива не особенно вдохновляла, мы принялись пельмени,
а я попробовала рассуждать здраво.
— Вряд ли они станут травить нас мышьяком. Тебе раствор
подменили, а не яд сунули, значит, хотели выдать убийство за несчастный случай.
— Ну… — с набитым ртом кивнула Женька.
— Ну. — сморщилась я. — Думаю, кофе вполне
можно выпить.
— Пей, — согласилась Женька. — Я сейчас не
хочу, может, попозже…
Кофе я выпила, чутко прислушиваясь к тому, что происходит в
моем организме, Женька с любопытством за мной наблюдала, потом не выдержала и
тоже выпила, после чего я пошла принять душ, а она стала звонить по телефону,
удобно расположившись в моем кресле.
Я вернулась из ванной и застала Женьку в сильной
задумчивости и с постным выражением лица.
— Удалось узнать что-нибудь интересное? —
попробовала я оторвать ее от тяжких дум и энергично предложила: — Пораскинем
мозгами, выстроим версию…
— Хана всем версиям, — возвестила подружка. —
Считай, приехали. Сидим тихо, о милиции даже не думаем и ежедневно ходим в
церковь: авось Господь поможет, грехов на нас, поди, не больше, чем на прочих,
и положительные качества, безусловно, имеются.
Я хмыкнула и поинтересовалась:
— И кто у нас живет на Гороховой, тридцать?
— Замечательный человек, краса и гордость нашего края…
— Губернатор, — подсказала я.
— Не смеши, — презрительно фыркнула Женька. —
Наш губернатор не отгораживается заборами от избирателей, он у нас демократичен
и живет в одном подъезде со своим народом. А вот на Гороховой, тридцать
проживает Николай Петрович Козырев, по кличке Козырной. Слыхала о таком?
— Нет, — покачала я головой. — Но
догадываюсь, что он мужчина приятный во всех отношениях.
— Точно, я тебе больше скажу: исключительно редких
достоинств человек. Например, денег столько, что он просто не знает, бедняга,
что с ними делать. И раздает налево и направо, и в городе, и в области,
говорят, и в столице уже раздает, причем помногу и с большим для себя шиком.
— Ясно, — мысленно себе посочувствовав, сказала я.
А чем твой Козырной занимается?
— Всем, — обрадовала Женька. — От наркоты до
сельского хозяйства. Колбасу, к примеру, делает. А мы пойдем на фарш. —
Женька была расстроена по-настоящему, да и мне появление какого-то мафиози
совсем не нравилось но кто-то из нас обязан не падать духом, значит, сейчас моя
очередь.
— Мы с тобой уже решили: убийца не профессионал,
Бандиты мудрить бы не стали. Встретили у подъезда — и дел на три минуты. А эти
возились с трупом, занятие не из приятных, и все почему? Потому что не было у
них алиби на вторник. Пришлось покойничку умирать еще раз — в пятницу. Бандитам
такое даже в голову не пришло бы.
— А зачем тогда Аверин послал рукопись этому
Козыреву? — ядовито поинтересовалась Женька.
— Ты ж говоришь, мужику деньги девать некуда, может, он
хотел издать меня в сафьяновом переплете с золотым тиснением, — нашлась я.
— Дура ты, Анфиса, и я дура. Может, правду говорят, что
дуракам везет?
Часа два мы еще сидели и толкли воду в ступе, плюнуть и забыть
не получалось, а гениальные идеи отсутствовали. Женька сделала несколько
звонков, но ничего существенного они к тому, что мы уже знали, не прибавили. В
конце концов мы выпили валерьянки, проверили замки на входной двери и легли
спать.
— Кошка сдохла, хвост облез, кто заговорит, тот ее
съест, — громко сказала Женька и отвернулась от меня, чему я, признаться,
порадовалась, потому что хотела спать, а не вести пустопорожние разговоры.
