— Что-то должно быть, — возразила я. — Не зря
она на полу сидела.
— Может, утром посмотрим? — переминаясь с ноги на
ногу, предложила Женька.
— Сейчас, — отрезала я и начала спускаться по
лестнице, подружка последовала за мной.
Если Олимпиада и сообщила охране о подозрительном типе в
саду, то энергичных действий они предпринимать не стали. По крайней мере,
зловещую тишину дома нарушали только наши осторожные шаги. Коридора мы достигли
в рекордные сроки, я огляделась и недовольно поморщилась. Женька была права,
коридор пуст, и что, собственно, я надеялась тут обнаружить — для меня самой
загадка. Впрочем, Олимпиада говорила о какой-то двери… Мы прошли чуть дальше, и
тут подружка заявила:
— Решетка.
— Что? — не поняла я.
— Посмотри под ноги. — Я посмотрела. В самом деле,
в полу было небольшое отверстие, забранное решеткой. — Здесь она и
сидела, — заметила Женька, тревожно оглядываясь. Я опустилась на колени и
даже сунула руку между прутьев решетки.
— Похоже на вентиляционную шахту, — сказала я с
умным видом, потому что ничего больше в голову не приходило.
— Может, у нее действительно что-то туда упало? —
Женька, тревожно оглядываясь, опустилась на корточки рядом со мной. Включила
фонарик и направила луч света вниз. Он потерялся в темной глубине, и тут слуха
нашего достиг приглушенный стон. — Опять, — пролепетала Женька
побелевшими губами, а я легла на пол и приложилась ухом к решетке. Вне всякого
сомнения, звук шел оттуда. Мы подождали, но он больше не повторился. — А
ведь она тоже слушала, — заявила Женька.
— Кто? — не поняла я.
— Олимпиада, естественно. Что-то в этом колодце есть.
— Он очень глубокий?
— Ты же видела, свет до конца не доходит, правда,
фонарик слабенький и батарейки садятся.
— А ведь в дыру вполне можно пролезть, — заявила
я.
Женька поспешно ответила:
— Только не сейчас, к подобным экспедициям нужно
готовиться. Веревки, нож, бутылка воды и хотя бы газовый баллончик. Ты ж не
собираешься прыгать, вниз надо как-то спуститься.
Не слушая Женьку, я подергала решетку. Держалась она на
четырех болтах, отвинтить их не проблема, будь у нас плоскогубцы, но, кроме
фонарика, который горел подозрительно тускло, у нас ничего не было. Подружка
права, к экспедиции надо готовиться.
В крайней досаде я поднялась с колен, решив обследовать
коридор, через несколько шагов он плавно поворачивал и заканчивался дверью. Я
толкнула ее, и она открылась. Вниз вели каменные ступеньки, фонарь высветил
большое помещение, вдоль стен — полки, сплошь заставленные банками, бутылками и
прочей тарой, в которой хранилась всевозможная снедь. С такими запасами вполне
можно пересидеть длительную осаду.
Слева у стены стояли две огромные винные бочки. Женька,
проявив неожиданную отвагу, подошла поближе и открыла кран на одной из них.
Тонкой струйкой полилось вино. Рядом стоял кувшин с остатками вина, вторая
бочка оказалась пустой. Я села на стул возле бочки и задумалась.
— Где мы находились, когда чуть не столкнулись с
охраной?
— А что? — спросила Женька, разглядывая банку с
вареньем с наклеенной сбоку бумажкой. На ней от руки было написано: «Абрикосы»
— почерк неровный, крупный, точно писал ребенок.
— Пытаюсь сообразить, откуда они шли.
— А это важно?
— Откуда мне знать?
Выбравшись из кладовой, мы немного пробежались и пришли к
выводу, что охрана как раз из этой самой кладовой и возвращалась или просто
бродила по коридорам, что, в общем-то, маловероятно. Кладовая для них явно
предпочтительнее.
— Глупо лезть в эту дыру, — заявила Женька, когда
мы наконец вернулись ко мне в комнату. — Она же совсем рядом с кладовкой,
а там, где хранятся продукты, должна быть вытяжка, это всякий знает.
— Значит, кладовая и эта самая шахта должны как-то
сообщаться? Но мы ничего похожего не нашли.
— Да там все полки заставлены, — возразила
Женька. — Ты же видела.
— Видела… Не нравится мне эта шахта. Не зря Олимпиада
возле нее сидела. Что-то там есть.
— Хорошо, — кивнула Женька. — Давай в нее
заглянем, вот только раздобудем веревку.
Мы наметили план кампании. И хотя я принимала в этом самое
деятельное участие, но при мысли, что в самом деле придется спускаться в шахту,
мне делалось нехорошо.
Постояв под душем и приведя нервную систему в порядок, мы
наконец-то легли спать.
Утро опять началось с суеты во дворе. Ник громко лаял, двери
в доме хлопали, а несколько голосов одновременно звучали на повышенных тонах.
Женька, чертыхаясь, побрела к окну, я делала вид, что сплю, подружка некоторое
время молчала, потом изрекла:
— Кажется, кто-то нас покидает.
— Как это? — всполошилась я, не зная, что и
думать.
— Охрана из дома вещички вытащила, чемодан и сумку.
— Это Мстислав, — зашептала я, подходя к
Женьке. — Решил, что оставаться здесь для него опасно.
Пока мы с Женькой гадали, в дверь аккуратно постучали.
— Да, — сказала я почему-то дрожащим голосом,
дверь приоткрылась, и появилась Наташа.
— Доброе утро, — улыбнулась она. — Вас Лев
Николаевич просит спуститься вниз.
— А что случилось? — спросила подружка.
— Лев Николаевич уезжает. С братом что-то произошло. Он
вам сам все скажет.
— Мы спустимся через десять минут, — кивнула
Женька. — Мне кажется, — зашептала она, лишь только за Наташей
закрылась дверь, — это удобный предлог от нас избавиться.
— В самом деле? — охнула я.
— Конечно. Старушенция не в восторге от того, что мы
ночами по дому шастаем, наверняка присочинила что-нибудь хозяину, а мы и так на
подозрении. Вот Левушка и придумал какую-нибудь нелепицу, чтоб мы съехали…
— Что же делать? — запаниковала я, хотя позавчера
сама настаивала на отъезде. Но теперь даже помыслить не могла, что придется
покинуть дом, так и не узнав, что здесь происходит.
— Если нас отсюда выставят, устроимся в деревне. Мир не
без добрых людей. Найдем способ сюда проникнуть.
