«М-да, сильно тут погуляла толпа взбунтовавшихся невольников», — мысленно покачал я головой. Как рассказал торговец, у крепостной стены возле южных ворот половина домов сгорела, и многих жителей вырезали. Рабы тогда наружу пробиться не смогли и частью были уничтожены, а частью снова пленены.
Как только караван скрылся в одной из улиц, что вела к ближайшим воротам в сторону моря, резко развернувшись, я зашагал к казармам стражи. Появилась работенка, кровавая, но многообещающая.
Энергично шагая по улице, я быстро «затерялся» в толпе. Если учесть, что в городе один русский двуручник, то эта затея сразу была обречена на провал. На меня многие смотрели или показывали пальцами. Пока я не свернул на тихую улочку, меня даже преследовал десяток детишек. За ближайшим перекрестком я скрылся в лавке, где продавалась всякая всячина.
Лавочник, выполнявший еще и обязанности продавца, встрепенулся и сразу стал напевно расхваливать товар.
Мое внимание привлекли не бусы или десяток неумело сделанных ножниц, нет, среди множества товаров мне приглянулась одежда, висевшая на одной из стен. Это были просторные балахоны, в которых обычно ходили мужчины. Не халаты, а именно мусульманские балахоны белого цвета, которые носят на Востоке. В ханстве в них тоже ходили, меньше чем в халатах, примерно сорок на шестьдесят, но одетые подобным образом встречались часто, даже с тюрбанами на головах. В общем, в этом не было ничего особенного и внимания не привлекало.
Хозяину лавки я объяснил, что лезу в гарем к недругу, решив отомстить таким способом. С этой стороны я неожиданно получил полное понимание, то ли хозяин был гулена, то ли был у самого такой недруг, поэтому он стал азартно мне помогать. Эта азартность повысилась вдвое, когда у меня между пальцев замелькал серебряный талер.
Пока мы выбирали мне маскирующую накидку, я размышлял: «Агабек-оглы, конечно, хитрец, ему приоритетно продать рабов и избавиться от „груза“, но сообщить о пропаже он мог и раньше. Пропал не только Силантий, но и мои вещи, а стоимость их сравнима с ценой сорока ушкуев. Да и Силантия они не просто так забрали. Им нужен „язык“, который сможет хоть что-то поведать обо мне помимо слухов. Думаю, о корабле они уже знают, как и о том, что он ушел из порта. Я остался, значит, у нас назначена встреча где-то на побережье, вот начальник стражи и решил выяснить все через Силантия. Только тут один затык. Силантий не знает даже о том, что ушкуй ушел. Он не был в курсе. Жаль, слишком много времени прошло после ареста. Зная, как работают местные дознаватели и палачи, я более чем уверен, что Силантия уже нет в живых, или он в таком состоянии, что лучше не жить. Нужно действовать быстро, нанести несколько точечных ударов — это выбьет начальника стражи из равновесия, и после нанести главный удар. Грех упускать такую возможность, да и отомстить хочется за своего человека».
Посмотрев на свое отражение в хорошо надраенном бронзовом зеркале, я довольно кивнул. Балахон с прорезанными по бокам дырами, чтобы можно было ухватить сабли и выдернуть их, не задирая для этого подол, подходил идеально, скрадывая оружие и фигуру. Тюрбан, надвинутый на лоб, отчасти скрывал черты лица. В принципе меня можно принять за местного.
Поймав внимательный взгляд хозяина лавки, я понял, что хозяин знает, кто я и куда иду. Кырым маленький город, о чужеземце с двумя саблями знало уже полханства, и кому он насолил — тоже. Значит, хозяин лавки все понял, когда я только подошел к нему, но не подал виду. Думаю, не одному мне не нравится этот начальник стражи.
Хмыкнув, я прямо спросил у него об этом и получил такой же честный ответ:
— Он посадил моего сына, тот умер в тюрьме.
— За что посадил? — с интересом спросил я.
— Он принародно ругал его за жадность и корыстолюбие. Ему дали плетей и отвели в тюрьму. Другие узники его избили. Сын умер, кашляя кровью. Я не один такой, много горожан и из пригорода Кырыма пострадало от этого жадного индюка.
— Сочувствую. Я думаю, мы можем помочь друг другу…
Уплатив покупку, я вышел из-под навеса, покрутил головой и, убедившись, что наблюдателей нет, направился вниз по улице. Теперь я слегка изменил фигуру и походку. Сгорбился и начал подволакивать ногу.
Абрам, как звали хозяина лавки, рассказал мне о начальнике стражи все, что знал. Где живет, где работает. По каким улицам ездит. Даже где прятался, когда был бунт. Информация была очень даже к месту, до этого я хотел прихватить патруль и допросить выжившего. Нет, патруль я все равно допрошу и вырежу, нужно же убедиться, что лавочник не врал, чтобы навести на меня стражу.
Пришлось стать одним из многих на улицах Кырыма, и мне это, честно говоря, не очень понравилось. В облике богатого боярина было куда комфортней. Известность такая хорошая штука, что просто удобно. Идешь по улице, и прохожие, увидев тебя, сразу же прижимаются к стенам. Не дай Аллах, чтобы непонятный, а оттого опасный русский заметил тебя.
Теперь же приходилось продираться через толпу. Почему-то тут преобладала игра «толкни соседа», и пока я шел к дому начальника стражи, то отбил все плечо, сталкивая с дороги наглецов, посылающих мне в спину проклятия. Забавная у них игра, не сразу, но мне понравилось. Надо будет почаще гулять по городу в таком виде.
Тут совсем рядом с поворотом, за которым и находился нужный мне дом, кто-то ухватил меня за плечо — хорошо, что чуть выше локтя, за низ кольчуги не взялись, а то вся маскировка слетела бы — и, развернув, рявкнул в лицо:
— Куда так торопишься?! К Аллаху?! Смотри, кого толкаешь! — показал остановивший меня стражник на растянувшегося на дороге дородного мусульманина в дорогих одеждах. А я что, виноват, что этот толстяк перся посередине не особо широкой улицы, отчего прохожим приходилось прижиматься к стенам, боясь даже задеть его.
— Стража! — завизжал он, наливаясь краснотой. — В тюрьму его. Плетей!
— Я случайно, — заканючил я, подобострастно кланяясь то стражнику, то толстяку. — Меня хозяин за лекаркой послал.
Причиной моего нестандартного поведения были десять стражников, которые вышли с улицы, где находилась моя цель, вот и пришлось менять планы. Прорваться-то я прорвусь без проблем, но зря потрачу время и наделаю много шума. Раз не получилось, зайдем с другой стороны. Где может быть Силантий, если жив, конечно? В тюрьме, вот туда и отправимся.
Стражник ухватил меня под локоть и, грозно покрикивая на окружившую нас толпу, повел меня к центру старой столицы. Кстати, сочувствовала толпа в основном мне, интересно, кто этот толстяк?
До тюрьмы пришлось топать минут тридцать. Можно было быстрее, но этот идиот поперся через вещевой и продовольственный рынок, который находился в старом районе. К тому же нас там пытались ограбить. Заметив, что по поясу стражника прошлась чужая рука, я обернулся и заметил парня лет шестнадцати с перевязанной рукой.
Поняв, что его обнаружили, воришка тут же скрылся с кошелем стражника. Проводив паренька внимательным взглядом, я мысленно хмыкнул, никак не думал, что снова встречу его. Лица воришки, когда впервые попал на рабский рынок, я не видел, но сломанную руку вспомнил. Этот был тот самый воришка, зуб даю.
