Через полчаса Алексей уже заводил машину. Полуторка-диверсантка упрямилась. Коренастый Кутлов топтался рядом и подавал идиотские советы:
— Ты с протягом крути, с протягом.
Алексей с трудом выпрямился и протянул кривой стартер умнику:
— Показывай.
— Ошалел, что ли? Кто шофером-то?
Алексей поправил замурзанную повязку на ухе и негромко сказал:
— Я шофер. Еще я контуженый. Нервный. И еще старше по званию.
— Вот еще нервный хрен с горы… — Кутлов разобиделся, но за заводную ручку взялся, крутить начал. Не шибко успешно, но тут на глаза откомандированным на спецзадание страдальцам попался сонный Хворостин. Привлекли и, переругиваясь, совместно занялись «диверсанткой». От дверей давал советы часовой, на шум вышел старшина. Минут через пятнадцать машина, уступив превосходящим силам контрразведчиков, затарахтела.
Алексей, сдвигая все время съезжающую на ненужное место кобуру с наганом, забрался в кабину.
— Перекурим, — сказал ерзающий со своим автоматом и пухлым «сидором» на коленях Кутлов. — А то ты бледный, чо та бумага. Дух переведи.
— Давай выедем, а то снова заглохнет, гадина, — пробормотал Алексей, вытирая лицо обрывком бинта. — Ты за «старшего» не бычься. Это я для порядка.
— А я-то удумал, — Кутлов ухмыльнулся. — Давай без горячки. Докатим. Вот как обратно-то мне ехать? В кузове масла на два пальца набрызгано. Как же я с подконвойным?
— На шпиона и сядешь. Они откормленные, мягкие…
* * *
Тащились долго. До шоссе добрались без труда, но войск шло густо, втереться в колонну не давал регулировщик. Едва уловили момент, сунулись в разрыв. Оказалось неудачно — впереди шел тягач с прицепами, чадил так, что не продохнешь. Обогнать не получалось — и навстречу пер сплошной поток грузовиков. Шоссе — в общем-то, неплохое и даже не слишком разбитое — было узковато. Алексей изловчился — пропустил вперед шибко спешащих саперов. Потом контрразведчики оказались позади батареи на конной тяге. «Диверсантка» присмирела — катили не слишком гладко, но без сюрпризов.
— А леса тут схожие, — рассказывал Кутлов — его звали Семеном, и родом он был с какой-то дремучей Нижней Тотьмы. — У нас, правда, комарья пожиже. Да ты не отмахивайся, притерпи…
Кусали в потную шею комары, качалась белая недоделанная ночь, двигались и двигались сквозь бледный сумрак войска. Много их было. И даже несколько подбитых и сгоревших «тридцатьчетверок» у дороги настроение экипажу «диверсантки» не испортили. Командированные малость поспорили о Хельсинки; Алексею смутно помнилось, что столица вражья гораздо севернее стоит, а Кутлов утверждал, что «прямый путь, только тама шоссе шире станет». Но штурмом брать Хельсинку приказа нет, по плану окружат ее и ультиматум предъявят. Финнам о Ленинградской блокаде напоминать не надо — живо лапки задерут.
Впереди угадывался подъем — видать, гряда, где и располагался финский неприступный рубеж, что днем с ходу взяли. Погромыхивало уже недалеко. И взблескивало за озером смутно — видимо, отошедшие финны с досады клали «по площадям», спать нашим не давали. Левее от шоссе, за лесом активно работали пулеметы.
На посту посланцы пытались узнать о хозяйстве Товтеева. Из объяснений выходило, что «да черт его знает». Как финнов днем со дзотов и траншей сбили, так перепуталось все.
…Под колесами скрипел камень, «Диверсантка» переваливалась, виляя между воронок.
— Ща въедешь, — обеспокоенно забурчал Кутлов. — Въедешь, грю. Давай встанем да оглядимся, где погожей-то…
Машину пришлось заглушить. Мимо тянулись повозки, но на вопросы ездовые лишь отмахивались — никто хозяйства Товтеева не знал, да и по всему видно, знать и не мог, — в первый раз к здешней передовой шли. Попытка осмотреться ничего не дала — левее угадывались танки — с десяток машин, правее развалины то ли сарая, то ли просто груда камней, дальше шоссе уходило в лес. Кто-то возился на опушке, похоже, обозники разгружались.
— Вот в Хельсинках мы того Товтеева и найдем, — мрачно предрек Кутлов.
Алексей сполз-спрыгнул с борта, принялся вытирать липкие подошвы — это ж не кузов, а трясина какая-то ядовитая. Было душно, опять густо зудели комары.
— Вот завсегда так, — Кутлов закурил, — пошлют и ищи-свищи…
— Не кури рядом с машиной, — пробормотал Алексей.
— Так я только от мошки…
Из сумрака широким шагом явился человек в танкошлеме, резко двинул Кутлова по затылку, выбил и затоптал самокрутку.
— Охерели, вашу…?! Растопырятся как… Снайпер снимет… не успеете…
— Ты чего… — Кутлов разглядел погоны, — виноват, товарищ лейтенант.
— Вы с бэ-ка с пункта боепитания? Туда, к батальону сворачивайте, — нетерпеливо махнул рукой танкист.
Алексей объяснил ситуацию. Лейтенант интерес к грузовику мигом утерял, но обстановку прояснил. Где Товтеев, танкисты, понятно не знали. Была вечером какая-то пехота, но та ушла назад, занимать финские траншеи. Это левее, за поселком. Еще впереди пехоты хватает — в лесу засели, по обе стороны от шоссе. Финны драпанули, но одиночки кругом лазят, к своим просочиться норовят. Лучше ощупью не шариться, ибо напороться, как те два пальца…
— Поехали к поселку, — сказал умный Кутлов. — Доподлинно там штаб сыщем. Здесь где-то семьдесят вторая
[33]
, уж они о соседях знают.
— Как ехать-то? Напрямки? — Алексей показал на зверски измятые обрывки «колючки» и обломки гранита, — похоже, здесь взрывали противотанковые надолбы, то-то на шоссе сплошь воронки, кое-как засыпанные. — Или на мину наскочим, или скаты пропорем.
— То и говорю, к посту повернемся, там покажут, — согласился Кутлов, которому явно не нравилось торчать посреди дороги, кое-как прикрытой мелколесьем.
Мимо вновь катились повозки. Пришлось ждать. Рисковать и разворачиваться, съезжая с дороги, Алексею не хотелось. Бок снова ныл…
— Ладно, возвращаемся. Надо кого знающего отыскать.
— Ну, чо, давай заводиться? — Кутлов решительно ухватил заводную ручку.
В небе, довольно низко, прошелестело и рвануло где-то у деревни.
— Твою…! — Семен присел, ухватился за лоб, задетый кривым стартером.
…Особо жутко не было. Финская батарея клала снаряды реденько, с большим разбросом, — возмущенный Кутлов замысловато ругался между разрывами. Танкисты, правда, залетные снаряды игнорировали — привычные, никакого шебуршения в ельнике. Вот по дороге пронеслась двуколка — возницы нет, перепуганные лошади несли куда глаза глядят. Впереди, в лесу, начали активнее постреливать — видимо, ободренные финские «кукушки» оборзели.
— Давай-ка все ж живее к штабу какому-никакому, — сказал, поднимая голову, Семен.
— Да уж, покурили, — согласился Алексей.
