Вернулся Женька на той же попутке. Рассказывал водителю о том, как финнов из Выборга вышибали. Хорошо, что отвлекся, — на ленинградские улицы смотреть было тяжко.
Личный состав сидел в «Диверсантке» приводил в боевую готовность полученное оружие, но морды у всех троих были красные, злые, — как пить дать, опять вели историко-политическую дискуссию.
— Вроде и дело у вас, а все отвлекаетесь, — печально сказал Женька. — Я все понимаю, но товарищу старшине можно бы и подсказать, что у нее нос в солидоле.
— Это не солидол, товарищ Земляков, а пушечное сало
[63]
, — резко сказал Коваленко.
Шведова принялась утираться чистой портянкой.
— Так точно, пушечное, товарищ старший лейтенант, — поправился Женька. — Вот, теперь и на ухе. Разрешите приступить к получению продуктового пайка?
— Да иди, иди, — пробурчал Коваленко, заглядывая в ствол новенького пистолета.
— А оно тама ведра воды не найтить? Отож очень полезно горячи головы остужать, — заметил Торчок.
— Если вы еще вглубь копнете, то брандспойт тянуть придется, — заметил Женька.
И Шведова, и старлей враз заскрипели зубами. Земляков, вытряхивая на ходу вещевые мешки, поспешно отступил под защиту стен Большого Дома.
Склад был открыт, правда, вместо копченой колбасы, значившейся в требовании, всучили сомнительный шпик. Женька намекал на санкции из центрального аппарата, но колбасы, по-видимому, действительно не было. Зато за финскую зажигалку удалось выменять три плитки шоколада «Кола». Продовольственный лейтенант клялся, что ценный продукт списан исключительно из-за помятой и подмоченной коробки, а так свежий и нормальный…
Следовало доложить начальству, что группа готова к любым свершениям. Женька, отягощенный набитыми «сидорами», в очередной раз двинулся по лестнице. Уже знакомый майор махнул в конец коридора — Попутный где-то там скрывался. Точно, курил командир у открытого окна в компании еще двух майоров и молодцеватого старшего лейтенанта с огромной лакированной кобурой на поясе. Надо сказать, смотрелся трофейный «парабеллум» в тылу довольно нелепо.
Навьюченного Женьку герои-контрразведчики встретили неожиданным взрывом хохота.
— Да вот он, наш Онегин, — улыбаясь, кивнул Попутный.
— Так точно, — Женька заставил себя смущенно улыбнуться. — Товарищ майор, я все получил…
— Ну, наконец-то, — Попутный начал прощаться, пожимая руки новым знакомым. Старлей, скалясь парой золотых фикс, неожиданно протянул крепкую ладонь Женьке:
— Ничего, Земляков. С кем не бывает. Втянешься.
— Так точно…
Когда уже сдали пропуска и миновали пост у огромных дверей, Женька не выдержал и спросил:
— Над чем ржали-то?
— Ты особенно не обижайся, — рассеянно сказал Попутный. — Я там рассказал, как ты удивился, впервые финна увидав. Ты ведь удивился?
— В общем, да.
— Ну вот, видишь. Они по-доброму смеялись. Собственные конфузы вспоминали. Теперь тебя и твои окуляры запомнят.
— А очень нужно, чтобы мои очки запомнили?
— Не помешает. Лучше, раз уж выдался случай, своим стать. Люди здесь опытные, недоверчивые, к стенке поставят, не моргнув глазом. А вот нас с тобой теперь будут ставить, смаргивая.
— Обаятельнейший вы человек, товарищ майор.
— Недобрая ирония? Или мне показалось? — удивился Попутный.
— Виноват. Но не могу не спросить: обязательно так Шведову мордовать?
— Думаешь, мне самому приятно? — Майор горестно всплеснул руками. — Ах, Евгений, да пусть она на мне, черте старом, сосредоточится. Зато вы, представители племени младого-незнакомого, куда понятнее девушке станете. А с меня, козла, какой спрос? Гад. У меня так и на лбу написано.
— Да вы в тридцать секунд любой лозунг на лбу вывесите, — пробормотал Женька. — Опять же вполне убедительный.
— Разговорчики, Земляков. Критиковать меня в мемуарах будешь. Вперед и с песней. Нечего здесь лишние минуты маячить, удачу гневить. У меня и так труселя мокрые. От пота, естественно. Все-таки иное поколение. Зубры, пообщаться с такими… Да-с, откровенно говоря, горжусь собой. Да и ты не сплоховал.
Покатили по городу. Майор вытребовал у Женьки флягу, сидел, прихлебывал, почему-то морщась. Оглядел молчащий личный состав:
— На чем остановились? Необходима чистка рядов? Наш ныряльщик-здоровяк — враг откровенный, да, Марина Дмитриевна?
Шведова промолчала, но лицо у нее было такое, будто плюнуть хочет. И не факт, что непременно за борт «диверсантки».
— Спокойствие, только спокойствие, — Попутный ухмыльнулся. Сидящий у борта, с флягой в мягкой лапе, он сейчас действительно походил на Карлсона, по недоразумению перетянутого ремнями с кобурой. — Вот, воспользовался личными связями. — Майор извлек из полевой сумки длинную мягкую штуковину — оказалось винтовочный чехол. — Гордитесь, специально шилось для спортсменов-разрядников. Назначаетесь на должность снайпера. Барские излишества в виде внештатного санинструктора нашей геройской группе не к лицу. Кстати, вы с ефрейтором под моей командой кататься не раздумали?
— Нет, — с трудом выговорила Шведова.
— Я так и думал, — Попутный извлек из сумки порядком измятую бумагу. — Вот — телефонограмма из штаба Приморской армии. Официально откомандировываетесь в мое распоряжение.
Марина пыталась читать, взглянула с подозрением:
— Приказ приказом, но телефонограмма могла вас не найти, — объяснил майор. — Вы уже вполне могли быть на аэродроме, садиться в самолет. Севастополь никуда не делся, ждет. Решайте, Марина Дмитриевна.
Шведова все так же молча сложила телефонограмму, убрала в карман гимнастерки.
— Старшина, я вам еще полчаса вольной жизни даю, — вкрадчиво сказал Попутный. — По истечении, будьте любезны, разговаривать со старшим по званию как рекомендует устав. Или проваливайте на все четыре стороны. Ясно?
— Так точно.
Машина катила мимо сквера с какими-то проплешинами. Минные поля, что ли? Женька смотрел, потом догадался — огороды. Господи, что с городом стало. В смысле, было…
За спиной Торчок осторожно спросил:
— Товарищ майор, если не секрет, куда мы движемся?
— Объявлю перед строем, когда сочту нужным и возможным. Вы, Торчок, из роли не выходите. Как ботали по своей «фене» заскорузло-селянской, так и продолжайте, — отрезал Попутный, вновь глотнул воды, принялся полоскать рот. Ну да, он же не курит, а там сколько дымить пришлось. Тяжела клоунская жизнь.
Остановились у опустевшего дота: смотрели амбразуры в сторону Невы, зеленели старые гильзы. Дальше дорога была отремонтирована, спешили в обе стороны грузовики. Вроде тыл, но ближний…
