Антенну, наконец, закрепили.
— И как оно? — спросил изнемогший Виктор — с радиостанцией он был знаком весьма поверхностно и с антенной порядком замучился.
— Не мешай, — пробормотал Чашкин. Он сидел, неловко прислонясь к крышке заваленного набок верстака, крутил верньеры настройки, то и дело поправляя наушники. — Работают. И слышно хорошо…
Рация с Митридата уже работала — связь с Большой землей была восстановлена
[82]
. Обе новые рации на плацдарм были доставлены группой Варварина…
Марина подползла и принялась расстегивать свой ватник.
— Ты чего?! — изумился Виктор.
— Замерзнет он. Кровопотеря и мокрый весь…
Чашкина, охающего, но не отрывающегося от рации, устроили удобнее. Виктор раздобыл стул, сообща прислонили лист жести, прикрыв радиста от сквозняка. Старший сержант снял плащ-палатку:
— Кутайся. К нему садись, закутайтесь и грейтесь.
— Мешать я буду, — пробормотала Марина. — Найду себе что-то.
Чашкин снял наушники:
— Чего разделась? Рановато на пляж. Нам теперь батарею экономить и отдыхать до вечера. Без всякого там шевеления. Померзнешь. Ты ж вообще воробьиная. А в телогрейке ничего так была, с фигурой…
— Поговори еще, — обозлилась Марина. — Трясет всего, а болтает.
Чашкина действительно знобило…
Сидели, прижавшись спинами. Временами Виктор вставал, чтобы выглянуть в дверь и окно. Сразу становилось холодно — старший сержант был крупный, теплый, и двигался бесшумно, как кот. Марина с трудом сдерживала желание сказать, чтобы сидел смирно. Все было спокойно. Охранение затаилось, дважды сверху выглядывал майор, но не произносил ни слова. Садился на место бесшумный Виктор — можно было прижаться спиной, закрыть глаза. Вроде и не дремала, но виделся дом в Горьковском переулке, Дон летний, теплый и медленный, песок на Заречном, куда купаться в детстве бегали. Глаза слипались, и словно солнце сквозь ресницы било. А там, в городе и на горе, громыхало, почти непрерывно строчили пулеметы и автоматы, рвались бомбы, потом все яростней начала бить артиллерия…
Подтянув резервы, немцы атаковали высоту 108,4 — самую западную и высокую из захваченных десантниками вершин. После ожесточенного боя, к 11.30 измотанные десантники оставили высоту. Вдоль берега новый, Митридатский, плацдарм атаковал 22-й румынский горнострелковый батальон. Но и эту, и последующие атаки румын удалось отразить.
Большие силы противника отвлекали десантники, действовавшие в городских кварталах. Координировать свои действия противнику было трудно.
Сквозь десятибалльную облачность пробивались наши штурмовики, сбрасывали боеприпасы, обстреливали противника. Дальнобойные 100-мм и 130-мм батареи работали через пролив по немцам у Митридата.
И еще жили, еще отбивались последние защитники Эльтигена. Даже во второй половине дня там вспыхивали перестрелки, била по целям у плацдарма артиллерия…
Лишь на севере, на Еникальском плацдарме, было тихо. Изредка оттуда доносились звуки беспокоящего артогня.
— Пей…
Трясли за плечо. Марина с трудом разлепила ресницы. Увидела хмурое лицо майора — сидел на корточках, протягивал кружку.
— Пей, Шведова, — прохрипел Чашкин. — Бодрит. А то приваливаешься ко мне, приваливаешься, намекаешь. А я, между прочим, фашистской пулей подпорченный.
— … ты подпорченный, — пробормотала Марина.
Тихо засмеялся стоящий у двери старший сержант. Майор не улыбнулся, поморщился:
— Пить будешь, юмористка?
— Извините, товарищ майор. Я со сна. — Губы двигались с трудом.
Майор молча втиснул кружку в несгибающиеся пальцы. Марина ахнула — горячее.
— У немцев сухой спирт нашли, — пояснил майор и прошел к двери. Шептался о чем-то с сержантом.
Марина грела ладони, медленно втягивала горячее — полкружки всего, вкуса не разберешь, но вроде пряное, и спирта чуть-чуть.
— С травами, — грустно сказал Чашкин. — Ты, Шведова, в лечебных травах разбираешься?
— Нет, мы не проходили.
— Ладно, тогда скажи: руку мне отрежут?
— Вот дурак. Там ерунда — нервов у тебя больше, чем той царапины. И вообще, пусть в травах я не разбираюсь, зато, знаешь, какие у мамки розы во дворе росли? Хочешь, после войны черенки пришлю?
— Ага, ловлю на слове. У нас на Таганке комната. Третий этаж. Роз там как раз и не хватало. — Чашкин засмеялся, закряхтел. — Эх, сплошное мещанство эти ваши розы.
Марина плотнее подоткнула полу плащ-палатки:
— Ну и глупо. Во дворе-то, клумба небось есть? Или сплошь мостовая?
Чашкин неспешным шепотом рассказывал о Таганке. Оказывается, там две реки сливаются. Откуда в Москве столько рек?
Немцы подтягивали силы. Двигались к новому плацдарму части от Эльтигена, спешил дивизион штурмовых орудий. Стягивалась артиллерия, разворачивались для обстрела десантников зенитные батареи. Для перевозки был привлечен весь наличный автотранспорт, но до темноты немцы не успевали.
Атака Митридата была назначена на утро 8 декабря.
Наш штаб высадки заканчивал подготовку. Еще утром в успех прорыва десантников с Эльтигена мало кто верил. Но такой вариант учитывался. Сейчас все имеющиеся в строю бронекатера, тендеры и буксиры были стянуты к причалам у Опасной. К посадке была подготовлена 83-я бригада морской пехоты, спешно усиленная комсоставом, пополненная опытными бойцами, второй волной готовился стрелковый полк из состава 16-го корпуса.
О минной обстановке в Керченской бухте флот имел самое исчерпывающее представление
[83]
. Все было готово.
В 15.20 ударная авиация ВВС ЧФ нанесла удар по базирующимся в Камыш-Буруне немецким БДБ. В 16.10 штурмовики атаковали места сосредоточения румынских и немецких войск. Одновременно в воздух были подняты Ил-2КР 2-го аао
[84]
. Введенные лишь три дня назад в строй 130-мм батареи БС-743 и БС-723 начали работу. Первоочередной задачей были десантные баржи, потом огонь перенесли на иные цели…
