Наблюдая за тем, как человека поднимают в вертолет, Роуан
вдруг испытала безотчетный страх, хотя твердо знала, что бояться на самом деле
нечего. Вердикт врачей не вызывал у нее сомнений: неврологические расстройства
отсутствуют.
К полуночи сон одолел-таки Роуан. Но теперь она снова находилась
в тепле и уюте. «Красотка Кристина», точно огромная люлька, качалась на темных
волнах. Огни яхты пробивали клубы тумана, радар оставался включенным, а
автопилот продолжал держать заданный курс. Роуан стянула с себя мокрую одежду,
закуталась потеплее и, поудобнее устроившись на койке в рулевой рубке, с
наслаждением пила обжигающий кофе.
Этот человек, а точнее, выражение его глаз заинтриговало ее.
Майкл Карри… кажется, это имя назвали служащие береговой охраны, когда она
связалась с ними. Как выяснилось, он находился в воде не менее часа, прежде чем
его заметила Роуан. Однако ее прогноз полностью оправдался: «неврологические
расстройства отсутствуют». Пресса называла случившееся не иначе как чудом.
К сожалению, в машине «скорой помощи» он повел себя совершенно
неадекватно и буквально впал в буйство. Возможно, виной тому были налетевшие со
всех сторон газетчики. Санитары ввели ему седативные препараты (полный
идиотизм!) и таким образом несколько смазали картину (еще бы!), но сейчас
состояние Майкла Карри оценивалось как «вполне удовлетворительное».
Роуан запретила упоминать ее имя в связи с этой историей,
заявив, что не потерпит никакого вмешательства в свою личную жизнь.
Сотрудники береговой охраны с пониманием отнеслись к ее
просьбе, поскольку репортеры постоянно досаждали и им самим. По правде говоря,
у них и нет никаких сведений: сигнал бедствия был принят в самое неподходящее
время и даже не был зарегистрирован как положено: не успели записать ни ее имя,
ни название яхты…
Ну и прекрасно, обрадовалась Роуан и категорически пресекла
все попытки что-либо узнать о ней.
«Красотка Кристина» дрейфовала… Перед глазами Роуан вновь
возник лежащий на палубе Майкл Карри: как он поморщился, едва придя в себя, как
отразился в его глазах падавший из рубки свет… Что же он тогда сказал?…
Какое-то слово, похожее на имя… Роуан толком не расслышала и теперь, конечно
же, никак не могла его вспомнить.
А ведь если бы она не заметила тогда крохотную точку в
сумеречной пляске волн, Майкл почти наверняка умер бы. Ей было неприятно
представлять, как он качался на поверхности воды в темноте и тумане, а жизнь
постепенно, капля за каплей, покидала тело. Слишком свежи были воспоминания.
До чего же все-таки красивый мужчина! Просто глаз не
оторвать! Даже в бессознательном состоянии он притягивал взгляд. Несомненно, у
него ирландский тип лица: широкое, с коротким, едва ли не картошкой, носом… В
большинстве случаев подобную внешность можно назвать весьма заурядной. Но
только не в отношении Майкла Карри: человека, обладающего такими глазами и
таким ртом, заурядным не назовешь.
Роуан вдруг стало неловко: ей не следует рассматривать его с
такой точки зрения. Отправляясь на поиски мужчин, она переставала быть врачом:
женщина по имени Роуан стремилась провести время в компании анонимного партнера,
чтобы потом, закрыв за ним дверь, спокойно уснуть в собственной постели. Но
состояние здоровья этого человека интересовало именно доктора Роуан.
Кто, как не она, в полной мере мог представить себе все
возможные последствия по меньшей мере часового пребывания в холодной воде,
между жизнью и смертью? Кто лучше ее знал, какие нежелательные и даже
необратимые изменения могли произойти в клетках его мозга?
Ранним утром, вернувшись домой и поставив яхту на стоянку,
Роуан позвонила в больницу. Доктор Моррис, старший врач-ординатор, был еще на
дежурстве.
– Я отлично представляю себе все трудности, с которыми
вам придется столкнуться, – сказала ему Роуан, после того как вкратце
объяснила, чем занимается в университетской клинике.
Она описала процесс «воскрешения» утопленника, не забыв
упомянуть о том, что Карри ничего толком не сказал, только пробормотал нечто
неразборчивое, и сообщила Моррису, какие именно инструкции относительно
правильного обращения с пациентом, подвергшимся сильному переохлаждению, были
даны ею санитарам. В заключение Роуан выразила уверенность, что молодой человек
непременно скоро поправится.
– Да, не сомневаюсь. Его состояние не вызывает
опасений, он действительно счастливчик, каких мало, – ответил доктор
Моррис.
Он согласился с Роуан в том, что их беседа – обмен мнениями
двух специалистов, которые понимают друг друга с полуслова, – должна
носить конфиденциальный характер. Всем этим шакалам из средств массовой
информации, толпившимся в коридоре, достаточно будет сообщить, что какая-то женщина,
нейрохирург, в одиночку вытащила Карри из воды. Разумеется, психологически
парень несколько не в себе: без конца твердит о каких-то видениях, возникших
перед его глазами в минуты пребывания за гранью… К тому же его руки… с ними
происходит нечто совершенно необычное…
– А что с его руками? – в голосе Роуан послышалась
тревога.
– Речь идет не о параличе или о чем-нибудь в этом роде,
а о… Ну вот, моя «пищалка» надрывается. Извините. Вызов.
– Слышу. Идет последний месяц моей стажировки в
университетской клинике. Если потребуется помощь, вам достаточно лишь позвонить
– и я немедленно приеду.
Роуан повесила трубку. Что же имел в виду доктор Моррис,
говоря о руках? Она помнила, как Майкл Карри, пристально, не отрываясь, глядя
ей в глаза, крепко обхватил ее запястье и не хотел отпускать.
– Я еще не свихнулась, – прошептала Роуан. –
У этого парня с руками все в порядке.
На следующий день, раскрыв номер «Экземинер», Роуан узнала,
что именно произошло с руками Майкла Карри.
По его словам, ему довелось пережить «мистическое
приключение». Находясь где-то высоко над землей, он видел свое тело, плавающее
в волнах Тихого океана. Ему пришлось испытать многое, однако сейчас он не в
состоянии вспомнить все, и эта неспособность воссоздать в памяти пережитое буквально
сводит его с ума.
Что касается слухов относительно его рук, то да,
действительно, он вынужден постоянно держать их в черных перчатках, поскольку,
стоит только прикоснуться к чему-либо, как его одолевают видения и образы.
Майкл Карри не мог взять ложку или кусок мыла, без того чтобы не увидеть
какую-то сцену или лицо какого-то человека, который трогал их до него.
Так, например, едва дотронувшись до распятия на четках,
принадлежавших журналистке – автору этой статьи, он сообщил, что они куплены в
Лурде в 1939 году и достались ей от матери.
