— Подожди, тут что, рядом вода есть?
— Да, товарищ капитан. Бойцы обнаружили неподалеку небольшое лесное озеро, у них как раз сейчас банно-прачечный день, там и постирали.
— Отлично, нужно помыться, а то я уже потом пропах, — обрадовался я и, плюхнувшись на пятую точку, велел: — Давай рассказывай! Ты один или нет?
Вздохнув, Молчунов начал:
— Шестеро нас, все танкисты. Собрались понемногу, вот и идем к нашим.
— Рассказывай с самого начала, — приказал я, устраиваясь поудобнее, но тут же встрепенулся, не увидев Райкина. — А лейтенант где? — спросил я у старшины, присевшего неподалеку на старый трухлявый тополиный ствол, похоже, уже давно поваленный непогодой.
— Так он допрашивает остальных бойцов, тех, с кем пришел Саня, — ответил он.
— Блин! Сашка, ты их хорошо знаешь? Поручиться сможешь?
— Да, товарищ капитан. Я с ними многого натерпелся, гуляя по немецким тылам.
— Я сейчас. Старшина, проводи меня к Райкину, — вскочил я на ноги и в сопровождении Егорова дошел до небольшой полянки, где заседал лейтенант.
Однако, подойдя, ничего особенного не обнаружил, пришлые бойцы сидели и жадно ели тушенку из нашего НЗ. Сам лейтенант в это время разговаривал с одним из пришлых, со знаками различия старшего лейтенанта и с бэтэшками в петлицах.
Окинув их быстрым взглядом, никого из знакомых опознать не смог.
«Ладно, хоть среди этих диверсантов вроде нет!»
Пройдя мимо бойцов, как моих, так и пришлых, я подошел к Райкину. Как и остальные мои бойцы, он не вскочил при приближении старшего по званию, так как я отменил это приветствие, как только была возможность. Чем сразу облегчил жизнь бойцов, так как шастал я туда-сюда по лагерю довольно регулярно.
— Что у вас? — спросил я лейтенанта.
— Окруженцы на нас вышли, товарищ капитан, — ответил он, продолжая сидеть. Старлей, как только услышал мое звание, вскочил, вытягиваясь, и с недоумением поглядел на остальных.
— Расслабься, старшой, на отдыхе мы, — отмахнулся я и приказал Райкину: — Докладывай.
— Час назад наш патруль, обходящий дозором лагерь, обнаружил неподалеку дым костра и сообщил об этом дежурному, который и выслал разведку. Она обнаружила семерых человек в советской форме… — Дослушав Райкина, я велел продолжить опрос пришлых бойцов и вернулся обратно к своим.
— Доел? — спросил я радиста, наблюдая, как жадно он ест, заглатывая куски мяса и заедая их сухарями.
— Да, товарищ капитан, — ответил он, дожевывая.
— Ну так рассказывай. Что дальше было, когда мы расстались? — с интересом спросил я.
— Как мы с вами расстались, я не помню. Все как в тумане от этой контузии. Очнулся уже в корпусном госпитале, на койке. Ох, как там было хорошо, — улыбнулся воспоминаниям сержант, продолжив: — Белая постель, каша манная, медсестры, ух как хорошо, а тут новый прорыв. Тяжелых сразу эвакуировали, а нам сказали добираться своим ходом, так и закончился мой восьмидневный отдых. Мы даже до станции, где стоял санитарный эшелон, дойти не успели, как налетели «Штуки»… Разбомбили они все, что могли, даже по нам из пулеметов прошлись… я сам видел, как горит эшелон и из него выпрыгивают раненые, объятые пламенем. Тут кто-то крикнул, что надо уходить в леса, и все кинулись в ближайшие заросли, а я остался на дороге.
— Зачем? Почему с остальными не пошел? — удивился старшина.
— Товарищ капитан, меня так учили: «сперва обмозгуй все, а потом действуй!» Я так и сделал, осмотрелся и подошел к разбитой полуторке, где нашел винтовку, лежавшую рядом с убитым бойцом. Так я и обогатился оружием, боеприпасами и гранатой. Чистую форму не нашел, так и ходил в больничной пижаме, а она светлая, демаскирует, вот и пришлось ее испачкать. Потом потопал к нашим. Где-то через час встретил Ивана Водникова из разведбата, там я уже плохо помню, снова вырубился из-за усталости и контузии. Еще через два дня нам повстречались остатки моторизованного батальона. Сорок семь человек, там и познакомился с нашим братом танкистом и дальше старался держаться рядом с ними.
— Понятно, что дальше было? — спросил я, задумчиво покачав головой.
— Там старшим лейтенант был, из этих, идейных. Они все спорили с нашим старшиной Долгих, командиром танкистов, о том, что надо везде бить немцев, мол, «даже в тылу».
— И вы били? — спросил Егоров.
— Сперва не так чтобы очень, а вот после, когда немного научились, мы их стали бить, пока не обнаружили на окраине леса наш полевой госпиталь…
…Судя по рассказу сержанта, в госпитале живых не оказалось, раненые были вырезаны полностью, причем ножами, огнестрел применялся достаточно редко. Придя в ужас от вида убитых товарищей и изнасилованных и зверски замученных медсестер, они озверели не хуже немцев, совершивших такое. И начали мстить.
Я с удивлением слушал рассказ сержанта.
«М-да, они, наверное, даже меня обошли по количеству хоть и мелких, но диверсий!»
Я только качал головой, слушая глухой голос сержанта, рассказывающего, как они искали тех, кто порезвился в госпитале.
— …нашли мы их только на вторые сутки, жители села рядом с госпиталем рассказали, что от него отъехали несколько новеньких ЗИСов, набитых советскими бойцами. — После моих рассказов радист прекрасно представлял, что такое «Бранденбург» и «Нахтигаль», и сложить все кусочки мозаики труда ему не составило.
Преследуя их пешком и у всех встречных узнавая, куда подевались новенькие машины, они наконец вышли на довольно большое село, в центре которого стояли шесть грузовиков с охранением в форме советских бойцов.
— …план был прост, атаковать при первой возможности. Нас за время преследования набралось больше сотни бойцов, и командиром стал майор Кравченко, из саперов он вроде. Как только стемнело, мы тихо сняли часовых, там Иван поспособствовал, он в этом асом оказался, а потом мы рванули… в атаку… просто побежали, крича ура, а они, твари, нас из окон расстреливали. Успели, су…и, подготовиться.
— Дальше что было? — хмуро спросил я.
— Добежали мы, у кого гранаты были, стали их кидать в окна, те в ответ… бойня была. Самая настоящая бойня, товарищ капитан! — сказал срывающимся голосом радист.
— Хреновый вам командир попался, Санек, хреновый. Он что, вообще не знает, что такое бой? Он бы вас еще на танки с кулаками бросил! И что с ним?
— Убили почти сразу, — ответил радист хмуро.
Поглядев на слушателей, которые так же мрачно слушали рассказы Молчунова, велел:
— Давай дальше.
— Дальше они контратаковали и выбили нас. Гнали до самого леса, в живых осталось человек десять, остальные там полегли. Кто в селе, кто в поле. Я за товарищем старшим лейтенантом бежал, мы как-то оторвались от остальных и дальше шли уже вместе.
