Я обернулась и увидела, что он бежит навстречу. Должно быть
мне полагался утешительный приз: поцелуй на ночь. Но не тут-то было. Когда до
подъезда оставалась пара шагов, Стас вдруг поскользнулся, не удержался на ногах
и со всего маху хлопнулся на асфальт.
— Ой, блин, — сказал он весьма эмоционально, разом
перестав быть похожим на романтического героя, а я злорадно засмеялась и
поторопилась смыться. Ничего хорошего в том, что человек сидит в луже, я не
видела, но с моей точки зрения он это заслужил.
Ритка в кухне гладила белье, услышав, как хлопнула входная
дверь, она выглянула с радостной улыбкой, но тут же физиономия ее приобрела
несчастное выражение.
— Почему ты похожа на мокрую курицу?
— Потому что на улице дождь.
— А этот тип, он же был на машине?
— Точно.
— Только не говори, что вы поссорились, —
простонала она.
— Мы поссорились, — оптимистично сообщила я.
— Если ты не выйдешь замуж в ближайшие два месяца, мы
погибнем с голоду, — крикнула она мне вслед, а я, нимало не печалясь по
этому поводу, постояла под горячим душем и завалилась спать.
Как ни неприятно это констатировать, снился мне Стас, причем
во сне он мне нравился и это лишь усугубило мои душевные муки, когда я
проснулась. Муки были объяснимы: за окном темнота, будильник показывает 2 ч. 05
мин., так что еще часов семь я могла бы спать, но рядом стояла Ритка и трясла
меня за плечо.
— Просыпайся.
— Зачем? — отмахнулась я.
— Он спятил, — лаконично сообщила она. — Меня
это пугает, так что просыпайся.
— Кто спятил? — равнодушно поинтересовалась я.
— Севка. Посмотри, что выделывает.
— Рита, ты сама с ума сошла. На что мне твой Севка?
— Нет, ты посмотри. Он же форменный псих. Я не хочу
оставаться один на один с сумасшедшим.
Стало ясно: Ритка не отстанет, поэтому я поднялась, накинула
халат и вслед за мачехой вышла из комнаты. Как только мы оказались в коридоре,
она сделала мне знак молчать и мы босиком, не производя практически никакого
шума, направились в сторону папиного кабинета.
Признаться, мысль о том, что Севка забрался в кабинет
покойного родителя, поначалу меня здорово возмутила. По негласному соглашению
мы с Риткой старались туда не заходить, а уж тем более ничего не трогать. В те
редкие моменты, когда папа возникал в нашей жизни, он предпочитал свой кабинет
остальным комнатам нашей огромной и, следует признать, довольно неудобной
квартиры, так что если дух папы все еще присутствует среди живых, то наверняка
в кабинете.
Следовательно, кабинет надлежит оставить в покое, потому что
вмешательство в свою жизнь папа никогда не приветствовал. Но увиденное вызвало
у меня легкий шок, так что о праведном негодовании я мгновенно забыла. Севка в
полосатой пижаме полз на коленях вдоль стены, светя себе фонариком, который
держал в зубах. Дверь была чуть-чуть приоткрыта (видимо ее открыла Ритка,
обнаружила в кабинете Севку и пошла за мной) и в этой щели Севка то являлся
нам, то вновь исчезал. Мы переглянулись, Ритка кивнула, точно с чем-то
соглашаясь, и направилась к телефону, который стоял на тумбочке в прихожей.
— Ты чего? — подходя к ней, шепнула я.
— Вызываю «неотложку».
— Думаешь, он действительно спятил?
— Чего думать, ты же видела.
— А разговаривать с ним ты не пробовала?
— Да я до смерти перепугалась. Пошла в туалет и вдруг
вижу свечение из папиного кабинета. Можешь себе представить мое состояния?
Конечно, папа при жизни визитами нас не баловал, но вдруг соскучился?
Натурально, нервы как струна и я готовлюсь упасть в обморок, хотела заорать с
перепугу, но, в конце концов, кабинет папин и он имеет право… Ты как считаешь?
Тогда, я вернулась в спальню, чтобы разбудить Севку, он мужчина и должен знать,
как вести себя в таких случаях, а Севки нет. И его постель холодная. Форменное
свинство: единственный раз, когда я в нем остро нуждалась, его и то под рукой
не оказалось. Я пошла его искать, где-то он должен был быть… везде темно, если
не считать кабинета, выходит, он из дома сбежал. Я позвонила на сотовый, но он
был выключен. Я просто голову потеряла от отчаяния и тут открывается дверь и
этот чокнутый выглядывает из кабинета. Высунул голову и прислушивается. А глаза
совершенно безумные. Меня чуть кондратий не хватил. Севка вернулся в кабинет, а
я заглянула и вижу, как он с фонарем ползает. Вот что я тебе скажу, Маня, мужчина
должен работать, и не только потому, что обязан содержать семью, мужчинам
необходимо чем-то себя занять, иначе у них съезжает крыша. Они не в состоянии
подолгу посвящать себя прекрасному: своей внешности, волосам, ногтям, их мозг
устает от журналов и телевизора, они становятся психами и ты сама можешь в этом
убедиться.
Я не возражала, если б Севка покинул наш дом на карете
скорой помощи, но кое-что в его поведении меня насторожило. К примеру, тот
факт, что для сумасшествия Севка выбрал папин кабинет. Хотя, какая психу
разница, где сходить с ума?
— Подожди, — перехватила я Риткину руку и
вернулась к кабинету. Она без особой охоты присоединилась ко мне, мы заглянули
в щель и смогли убедиться, что Севка больше не ползает, он выдвигает ящики
папиного стола и копошится в них.
Что-то упало, Севка вздрогнул, мы отпрянули от двери, боясь,
что он заметит нас, а он пробормотал «черт», только вышло невнятно, потому что
тонкий как карандаш фонарик он по-прежнему держал во рту.
— Я не могу этого видеть, — хватаясь за сердце,
пискнула Ритка и тут же выдвинула свежую идею. — А может он лунатик?
— Лунатики ходят по карнизам, а этот шарит в папином
столе, — вздохнула я и повела Ритку в свою комнату. — Помнишь, после
сообщения о папиной смерти у нас тут кто-то все вверх дном перевернул? —
спросила я мачеху, устраиваясь на кровати.
— Конечно, помню. Только…
— Мы считали, это папа. — Ритка торопливо
перекрестилась и полезла ко мне под одеяло. Думаю, это вовсе не папа. —
вздохнула я.
— Почему ты не дала мне позвонить? — захныкала
она. — А вдруг он буйный? Я не имею права рисковать собой. Я еще не
выполнила свой долг перед природой.
— Какой долг? — удивилась я и в досаде махнула
рукой. — Не перебивай меня.
Значит так, думаю Севка никакой не сумасшедший и не лунатик.
Кстати, когда ты с ним познакомилась?
