— Примерно за два месяца до смерти папы. Точно. Папа
лежал в больнице и там мы встретились с Севкой. Он навещал своего друга, тот
что-то сломал, руку или ногу. Неделю мы встречались совершенно случайно, а
потом… Ты не должна меня осуждать, я была совершенно несчастна, папа опасно
болен и не желал лечиться. Из любви к нам он мог бы постараться пожить
подольше, но папа всегда был эгоистом, не в обиду тебе будет сказано. И вот что
из этого вышло.
— Все сходится, — кивнула я, поразмышляв еще
немного . — Севка ищет наследство.
При слове «наследство» лицо Ритки вытянулось и приобрело
страдальческое выражение.
— Что ты имеешь в виду? — с трудом справившись с
собой, спросила она.
— Не хотела тебе говорить, чтобы зря не расстраивать,
но дядя Витя считает, будто папа мог оставить что-то около трехсот тысяч
баксов. — Я намеренно уменьшила сумму, но у Ритки глаза все равно
загорелись нездоровым блеском. Под нашим окном стоит фонарь и в его свете ее
глаза сияли как два сапфира, губы приоткрылись и дышала она часто-часто,
словом, налицо все признаки волнения.
— Триста тысяч долларов? — все же уточнила она
перед тем, как лишиться чувств, и уж только после этого рухнула на подушку.
Правда, обморок длился недолго, Ритка сначала открыла один глаз, потом второй и
с робкой надеждой взглянула мне в лицо. — Ты шутишь? — спросила она
жалобно.
— Если честно, дядя Витя назвал даже большую сумму.
— Нет, я с ума сойду, — простонала Ритка. —
Такие деньги… А где они?
— Понятия не имею, — пожала я плечами. —
Лично я сильно сомневаюсь, что они вообще существуют. Но кто-то мог вслед за
дядей Витей решить, что они есть.
— Подожди, — нахмурилась Ритка. — Так этот
гад в папином кабинете наши деньги ищет?
— Думаю, не зря же он там ползает. Может надеется
обнаружить тайник…
— А вдруг уже обнаружил? — Ритка вскочила с
постели и бросилась к двери, я едва успела схватить ее за полу халата.
— Что ты собираешься делать? — спросила я сурово,
но шепотом.
— Как что? Для начала обыскать этого мерзавца, не
свистнул ли чего. А потом как следует допросить.
— Думаешь, у тебя получится?
— Еще как… да за триста тысяч баксов я могу… очень
многое.
— Может, не стоит спешить? Вряд ли папа спрятал деньги
в кабинете. Папа боялся конфискации, ты ведь знаешь, это его конек. Выходит,
деньги там, где конфискацию не проводят.
— Боже мой, — хватаясь за сердце, зашептала
Ритка, — я знаю, где они. Под яблоней. Точно. Папа собственными руками
посадил яблоню. С какой стати ему сажать яблоню? К тому же она засохла. Папа
еще очень сердился. Одевайся. Едем на дачу.
— Сейчас? — растерялась я.
— Конечно.
— А как же Севка?
— О, черт, как он некстати. Про яблоню он не знает,
выходит до утра деньги в безопасности, а утром я найду способ избавиться от
этого типа. Навсегда.
— Вот что, — начала я со вздохом. — Эти
деньги, лично у меня, вызывают сомнение. Давай не делать резких движений до тех
пор, пока не будем уверены в их существовании. Пусть Севка покопается в папином
столе. Конечно, папу это бы возмутило, но особого вреда я в том не вижу.
Присматривай за парнем, вдруг ему что-то известно о деньгах?
— Он будет искать деньги, а я за ним присматривать? И
когда он их найдет…
Я начну присматривать прямо сейчас. — Ритка кинулась к
двери, правда, на цыпочках, но вдруг вернулась, заключила меня в жаркие объятия
и расцеловала. — Маня, я этого не забуду. Ты настоящий друг. Можешь на
меня рассчитывать. Ты никогда не жмотничала и то, что ты не стала скрывать от
меня наши общие ценности…
— Мы еще ничего не нашли, — напомнила я, пытаясь
ослабить хватку Риткиных рук.
— Неважно, — замотала она головой. — Даже
если мы ничего не найдем… я все равно тебе благодарна. Приятно сознавать, что
рядом есть родственная душа. А этот мерзавец… — Ритка пригрозила кулаком в
пустоту. Совершенно неожиданно мне стало жаль Севку.
— Возможно, он просто не хотел раньше времени вселять в
тебя надежду. А если бы что-то нашел, то непременно бы поделился.
— Как же, поделится, — хмыкнула Ритка, —
никому верить нельзя. Ты, естественно, не в счет. Ладно, резких движений не
делаю, но глаз с него не спущу. Не беспокойся, пока это зависит от меня, наши
денежки в абсолютной безопасности.
Я согласно кивнула, а Ритка покинула комнату. Я некоторое
время лежала с открытыми глазами, прислушиваясь, но в доме царила тишина. Я
представила, как Севка ползает по папиному кабинету, а Ритка наблюдает за ним в
щель, усмехнулась и свернулась калачиком. Все заняты делом, это хорошо, это
правильно.
Ритка разбудила меня в восемь утра. Мало того, что я планировала
спать до девяти, вызывал удивление тот факт, что сама Ритка, большая
любительница поспать, вскочила в такую рань.
— Маня, он уехал, — с ужасом сообщила она.
— Кто?
— Севка. Только что.
— Вы поссорились?
— Нет. Ты же сама сказала: без резких движений.
— Ну так в чем проблема?
— Маня, он сказал, что едет по делам. А какие-такие
дела у этого придурка?
Сроду у него не было никаких дел. Вдруг он что-то нашел и
теперь прямой наводкой двигает к нашим денежкам?
— Та-ак, — с тяжким вздохом заметила я, —
кажется, у нас началась золотая лихорадка… — И очень пожалела, что вчера
рассказала Ритке о предполагаемом наследстве. Теперь спокойной жизни не
жди. — Он ведь и раньше уезжал, — резонно заметила я, на что Ритка
ответила не менее резонно:
— Да, но тогда это не выглядело подозрительно. Маня, я
хочу съездить на дачу, взглянуть на яблоню. Мне сегодня снились крупные купюры,
я не помню, это к хорошему или плохому?
— Давай съездим, — пожала я плечами, — только
ради Бога, не увлекайся. Если честно, я не верю, что папа нам что-то оставил,
то есть если бы он оставил, то сказал нам об этом.
— Он скончался неожиданно для нас… и для себя. Когда он
уезжал немного развеяться, то умирать совершенно не собирался, это же очевидно.
А потом он не имел возможности сообщить. Папа не доверял телефонам. Ты меня
слышишь?
— Конечно.
