— По запаху. У одного из этой парочки, у коротышки, очень характерный запах. Он пахнет йодом и мятой.
— Ну так беги и найди его... Ой, что это — пароход гудит?
— Ну прямо уж. Это мой живот жалуется.
— А я что говорю?! Мы тут болтаем обо всяких глупостях и забыли о самом важном — о еде. Таверна вот-вот закроется. Ты готов?
— Конечно.
— У тебя есть план?
— Ещё бы!
— Тогда я весь внимание.
— Устраиваем обходной манёвр. Я брошусь на попугая, который сидит на плече у капитана, вон за тем столиком, видишь? Как только повар выскочит из кухни глянуть, что происходит, быстро хватай рыбу, а когда он погонится за тобой, я забегу на кухню и схвачу что успею.
— Отлично!
Всё произошло в точности так, как я задумал. Мы ловко обманули повара, схватили со сковороды по барабульке и слопали её с большим аппетитом. Потом прогулялись но берегу — естественно, держась на почтительном расстоянии от таверны. Мы смотрели на звёзды, отражающиеся в воде, любовались морем, которое бесшумно накатывалось на камни и тихо бормотало что-то, отползая обратно. Я замечтался. А Куцый пришёл в такое превосходное настроение, что запел свою любимую песню «Долорес и её двенадцать хвостов»:
У Долорес у красотки
самый лучший в мире хвост
и прелестная походка.
Все коты встают рядком,
чтобы на чудесный хвост
хоть одним взглянуть глазком.
Хвостиком вильнёт — и сразу
все коты теряют разум.
Ах, детка,
какая ты кокетка,
Долорес, ты конфетка,
ты грёза всех котов!
Ах, если б ты имела
двена-адцать хвостов!
— Ну что, пойдём за добавкой? — спохватился Куцый. — Повар наверняка ещё не отдышался, у него не хватит сил гнаться за нами снова. Заметил? Он пыхтел как паровоз.
— Хорошо бы... Но нет, не пойдём.
— Почему? Неужели так объелся?
— Нет, конечно. Но у меня свидание.
— С Глорией?
— Ну а с кем же ещё?
— Да ну её, эту Глорию!
— Она ведь ждёт меня. Не хочу её огорчать.
— Счастливчик! — усмехнулся Куцый. — Не понимаю только, что она в тебе нашла.
— Видать, нашла...
И я простился с Куцым и направился по дорожке, которая должна была привести меня прямо в объятия Глории.
ГЛОРИЯ И БУЛЬКА
Глава вторая,
в которой мы клянёмся друг другу в вечной любви, а хмурый бульдог наблюдает за этой идиллической сценой
Глория была самой прекрасной на свете ангорской кошкой. Познакомились мы с ней при забавных обстоятельствах, благодаря одному мышонку по имени Пискля. Как-то поутру я гнался за этим мышонком и сам не заметил, как оказался в саду богатого особняка. И там я впервые увидел Глорию: она лежала в зарослях анемонов и умывалась розовым язычком. Как она была хороша! Глаза, белоснежная шёлковая шёрстка, пушистый хвост... Я влюбился в неё с первого взгляда.
Своим счастьем я обязан Пискле, поэтому с тех пор никогда его не преследовал, больше того — завёл с ним дружбу. Пискля жил в доме одного поэта, у которого была богатейшая (но очень пыльная) библиотека с толстенными книжищами. Вот в них-то мой дружок Пискля время от времени находил всякие романтические стишки и пересказывал мне. А я декламировал эти стихи Глории — она обожала их слушать.
Роскошная вилла, где живёт Глория, утопает в зарослях граната и олеандра. А охраняет её отвратительный и совершенно невоспитанный бульдог по имени Булька. Почему этого ужасного кровожадного зверя назвали Булькой — для меня загадка. К счастью, Булька обычно привязан около своей деревянной будки, а мы встречаемся на безопасном расстоянии от него, у пруда с золотыми рыбками.
Итак, я пришёл и подал условный сигнал: трижды промяукал протяжно и дважды — коротко и призывно. Через пару минут появилась Глория и бесшумно прыгнула на мраморный бордюр вокруг маленького пруда в форме звезды.
— Ты опоздал, — в её голосе слышен укор.
— Совсем немного! — оправдываюсь я.
— Знаешь, как мне не терпелось тебя увидеть? — игриво мурлычет она.
— Не знаю... А как?
— Сначала ты скажи.
— Что?
— Что ты меня любишь.
— Я тебя люблю! — уверяю я её.
— Громче! Скажи это громче!
— Тогда нас услышит Булька.
— Если бы ты действительно меня любил, тебя бы не остановил никакой Булька!
Меня это, конечно, задевает за живое, и я кричу во всё горло:
— Я тебя люблю-у-у-у-у-у-у-у-у!
И зачем только я это сделал?! Бульдог тут же просыпается и, порвав свою цепь, кидается на нас.
Мы вмиг взлетаем на раскидистое гранатовое дерево. Булька прыгает внизу и лает так, будто у него хвост угодил под отбойный молоток. Я срываю гранат и швыряю его прямо в лоб вредному псу. Булька понимает, что если продолжит осаду, то за этим снарядом последуют и другие, и возвращается в свою будку с ужасно недовольным видом.
— А ты всегда будешь любить меня? — ластится Глория.
— Ну ещё бы! А ты?
— И я. Всю жизнь. Все свои девять жизней буду тебя любить!
Глория нашёптывает мне всякие нежности, и я уже на седьмом небе от счастья.
— Радость моя, красавица моя ненаглядная, — нежно шепчу я и лижу её белоснежное ушко.
— А знаешь, — говорит вдруг Глория, — мне ведь подыскали жениха.
От неожиданности я теряю равновесие и едва не сваливаюсь на клумбу с гиацинтами.
— Что?! Какого ещё жениха?
— Расмина.
Я слышу это имя впервые. Тогда я ещё и представить себе не мог, какую роль сыграет этот кот в моей жизни.
— Какой такой Расмин?
— Это кот Исмины Парлавиды, лучшей подруги моей хозяйки. Он тоже ангорец.
— И что с того, что ангорец?! — возмущаюсь я. — Этого достаточно, чтобы покорить твоё сердце?
— Так решили наши хозяйки, когда на днях пили чай и ели анисовые бублики, воздушный кекс с изюмом и миндальной крошкой...
— Мне всё равно, с чем именно они пили чай! И что же они решили?
— Что мы очень подходим друг другу. Что мы идеальная пара.
— Да ну, неужели? И как же эти сороки до такого додумались?!
— Пожалуйста, не говори в таком тоне о моей хозяйке и её лучшей подруге. Вот так и додумались. Мы одной породы, а значит, у нас будут чистокровные котята.
