– Хорошо, – кивнул он. – Я займусь этим. Вы хотите, чтобы
Фоули арестовали, не так ли?
– Да.
– Это не должно составить особого труда. Вы просто подадите
жалобу под присягой, и магистрат выпишет ордер на арест. Но почему вы решили
нанять для этого меня? Хотите, чтобы я выступал в суде от вашего имени?
– Вы не знаете Клинтона Фоули, – упрямо повторил Артур
Картрайт. – Он мне отомстит. Вчинит против меня иск за злонамеренное судебное
преследование, а возможно, просто заставит собаку выть, чтобы заманить меня в
ловушку.
– Что у него за собака? – спросил Мейсон.
– Здоровенная полицейская овчарка.
Несколько секунд Перри Мейсон разглядывал собственные пальцы,
барабанящие по столу, потом ободряюще улыбнулся Картрайту.
– С юридической точки зрения, – заметил он, – всегда
является хорошей защитой подать иск о злонамеренном судебном преследовании,
если человек посоветуется с адвокатом, изложит ему все факты и будет
действовать согласно его советам. Но я намерен избавить вас от угрозы подобного
иска. Поведу вас к заместителю окружного прокурора, который занимается такими
делами. Вы расскажете ему вашу историю – я имею в виду о собаке. О завещании
рассказывать незачем. Если он решит, что следует выписать ордер, тогда все в
порядке. Но предупреждаю: вы должны сообщить ему все факты. Рассказав обо всем
честно и откровенно, вы получите надежную защиту против любого иска, который
может подать Фоули.
Картрайт облегченно вздохнул:
– Теперь вы говорите разумно. Это как раз такой совет, за
который я готов платить. Где мы найдем этого заместителя окружного прокурора?
– Я позвоню ему и договорюсь о встрече, – сказал Мейсон. – С
вашего позволения, попытаюсь с ним связаться. Посидите немного здесь и
чувствуйте себя как дома. Сигареты в этой коробке, и…
– Не беспокойтесь. – Картрайт похлопал себя по карману. – У
меня есть свои. Идите и договаривайтесь. Чем скорее состоится встреча, тем
лучше. Я не вынесу еще одной ночи этого кошмарного воя.
– Хорошо. – Мейсон отодвинул вращающийся стул и направился к
двери в приемную. Когда он открыл ее движением могучего плеча, Артур Картрайт
прикуривал вторую сигарету. Рука его при этом так дрожала, что он придерживал
ее другой рукой.
Мейсон шагнул в приемную.
Делла Стрит, его двадцатисемилетняя секретарша, взглянула на
него с понимающей улыбкой.
– Чокнутый? – спросила она.
– Не знаю, – ответил Перри Мейсон. – Но собираюсь узнать.
Соедини меня с Питом Доркасом. Хочу рассказать ему об этом.
Девушка кивнула и быстро набрала номер. Перри Мейсон подошел
к окну и остановился, расставив ноги, загородив свет широкими плечами и
задумчиво уставясь на бетонное ущелье, откуда доносились гудки автомобилей и
шум транспорта. Послеполуденный свет падал на его чеканные черты, придавая лицу
загорелый вид.
– Можете говорить, – сказала Делла Стрит.
Повернувшись, Мейсон сделал два быстрых шага и схватил
трубку телефона на письменном столе в углу комнаты. Проворные пальцы Деллы
быстро переключили связь на параллельный аппарат.
– Привет, Пит, – заговорил адвокат. – Это Перри Мейсон. Я собираюсь
привести к тебе одного человека и хочу все объяснить заранее.
У Пита Доркаса был высокий скрипучий голос кабинетного
юриста, поднаторевшего в объяснении технических формальностей тем, кто в этом
нуждался.
– Поздравляю с победой, Перри. Все было отлично продумано. Я
говорил обвинителю, что слабое место этого дела – элемент времени, и
предупреждал, что он проиграет, если не сможет объяснить присяжным тот звонок
насчет украденного автомобиля.
– Благодарю, – лаконично отозвался Мейсон. – Я всего лишь
воспользовался шансами.
– Да, ты всегда ими пользуешься и потому выигрываешь. Это
мне и нравится в тебе. Я говорил ребятам, что они катаются по тонкому льду. Как
насчет того человека, которого ты намерен ко мне привести? Чего он хочет?
– Подать жалобу.
– На что?
– На воющую собаку.
– Как?!
– Ты не ослышался – на воющую собаку. По-моему, в округе
действует указ, запрещающий держать собак, которые воют, в густонаселенных
местах – неважно, находятся ли они в черте города или нет.
– Такой указ есть, но никто не обращает на него внимания. Я,
во всяком случае, никогда не принимал в связи с ним никаких мер.
– Но это другое дело, – сказал Мейсон. – Мой клиент
буквально сходит с ума, если только уже не сошел.
– Из-за воющей собаки? – осведомился Доркас.
– Не знаю, но собираюсь узнать. Если он нуждается в лечении,
я хочу, чтобы его лечили. Если он на грани нервного срыва, я хочу дать ему шанс
выкарабкаться. Как ты понимаешь, одного человека собачий вой может просто
раздражать, а другого довести до безумия.
– И ты намерен привести его ко мне?
– Да. И я хочу, чтобы при вашем разговоре присутствовал
психиатр. Только не говори, что это врач, – представь его как своего
ассистента. Пускай послушает вашу беседу и, может быть, задаст пару вопросов.
Если этот человек нуждается в медицинском уходе, позаботься, чтобы ему его
обеспечили.
– А если он этого не захочет?
– Я же сказал, – ответил Мейсон, – что мы должны ему это
обеспечить.
– Тебе придется подписать жалобу и получить разрешение на
психиатрическую экспертизу, – предупредил Доркас.
– Знаю, – сказал Мейсон. – Я охотно подпишу все, что
требуется, если мой клиент нуждается в лечении. Просто я хочу это выяснить.
Если он сумасшедший, то пусть его лечат, а если нет, то пусть по его заявлению
примут меры. Я пытаюсь действовать в его интересах, понимаешь?
– Понимаю, – отозвался Доркас.
– Тогда мы будем у тебя через пятнадцать минут. – Мейсон
положил трубку.
Надев шляпу, он открыл дверь в кабинет и кивнул Картрайту:
– Все в порядке – он ждет нас у себя в офисе. У вас есть
машина или поедем на такси?
– На такси, – ответил Картрайт. – Я слишком нервничаю, чтобы
сидеть за рулем.
Глава 2
Пит Доркас, подняв из-за видавшего виды письменного стола
свою тощую фигуру, устремил стальной взгляд на Артура Картрайта, которого
представил ему Перри Мейсон, и произнес обычную в подобных случаях вежливую
фразу. Полуобернувшись, он указал на маленького толстого человечка, чье лицо,
казалось, излучало добродушие. Однако первому впечатлению противоречила
настороженность, таящаяся в глубине блестящих серых глаз.
