Дверь дома Сковгаарда была заперта, и Шарп воспользовался ключом. Из конторы, услышав шум, вышла Астрид с белыми хлопчатобумажными нарукавниками, защищавшими от чернил черные рукава. Появление двух незнакомцев встревожило ее, поскольку оба были немалого роста и имели пугающую наружность, но гости вежливо стащили соломенные шляпы и изобразили нечто вроде поклона.
– Они останутся здесь до вечера,– сказал Шарп.
– Кто они?
– Друзья. Мне потребуется помощь, чтобы вызволить твоего отца. Сейчас мы выйти не можем, так что подождем, пока начнется обстрел. Где им поспать?
– На складе,– предложила Астрид и рассказала, что уже отослала явившихся утром рабочих, пообещав заплатить позже. Служанок она направила расчищать чердак, а сама занялась бухгалтерскими книгами. – Раньше на это никогда не хватало времени, а отец давно хотел привести их в порядок.
Устроив Задиру и Хоппера в пустом складе, Шарп и мисс Сковгаард вернулись в контору. Некоторое время Астрид работала молча, но потом сидевший рядом Шарп увидел, как только что сделанная чернилами запись расплывается от упавшей слезинки. Молодая женщина закрыла лицо руками.
– Он ведь уже мертв, да?
– Мы не знаем.
– Его, наверно, мучили.
– Мы не знаем,– повторил Шарп.
– Знаем,– сказала она, поднимая голову и поворачиваясь к нему.
– Я не могу пойти туда, пока не начнется обстрел,– хмуро пробормотал Шарп.
– Ты ни в чем не виноват, Ричард.– Астрид отложила перо.– Я так устала.
– Иди и отдохни. Я отнесу парням чего-нибудь поесть.
Она поднялась наверх. Шарп нашел сыр, хлеб и ветчину и поел вместе с Хоппером и Задирой. Аксель Бант забарабанил в дверь, но быстро успокоился, когда стрелок прорычал, что свернет ему шею.
Около полудня Шарп поднялся наверх и, тихонько открыв дверь, обнаружил, что шторы на окнах плотно завешены. Тем не менее он почувствовал, что Астрид не спит.
– Извини.
– За что?
– За все.
Он опустился рядом с ней на кровать. Ее бледное лицо проступало в темноте в обрамлении чудесных золотых волос.
Шарп подумал, что надо бы объяснить, кто такие Хоппер и Задира, но едва он начал, как она покачала головой.
– Я думала, ты уже не придешь.
– Я пришел.
– Тогда не уходи больше.
– Не уйду.
– Мне было так одиноко после смерти Нильса.
Ему тоже было одиноко после смерти Грейс. Он повесил ремень с саблей на стул и стащил сапоги. Холодный восточный ветер принес дождь и запах дыма с городских пепелищ. Пушки на стенах стреляли и стреляли, но Шарп с Астрид в конце концов все равно уснули.
Артиллерия на западном участке укреплений била весь день, и стволы орудий раскалились так, что падающий на них дождь мгновенно испарялся. Шрапнель и снаряды снова и снова летели в сторону британских батарей, но заполненные землей фашины принимали на себя их злость и силу, а тем временем скрытые за ними пушкари подтаскивали к мортирам новый боезапас.
Город тлел. Последние пожары догорели, но в руинах жилых домов и церквей теплились угольки, и их невидимого жара хватало, чтобы подпалить фитиль неразорвавшегося снаряда, и тогда в окнах снова дрожали стекла, а люди пригибались и прижимались к стенам в ожидании следующего взрыва. Они поглядывали опасливо в небо, но не видели уже привычных дымовых полос. Они прислушивались, но слышали только тишину.
Генерал Пейман проходил по разбитым улицам, суровея от вида развороченных, обожженных стен и запаха спекшейся и обугленной плоти.
– Сколько бездомных?
– Сотни, – был ответ.
– Мы можем разместить их на кораблях?
– Если собираемся поджигать флот, то нет,– сказал другой адъютант.– Чтобы вывести потом людей на берег, понадобятся часы.
– Оставшихся без крова согласны принять в церквях, и если вы прикажете, сэр, то и университет откроет двери.
– Конечно! Так и сделайте!
Несколько матросов разгребали завал, чтобы добраться до тела. Генерал отвернулся. Он не хотел знать, сколько человек погибло. Убитых было много. Слишком много. Он знал, что должен посетить больницы, и оттягивал это посещение, но понимал, что все равно туда пойдет, поскольку таков его долг. Впрочем, сейчас его долг состоял в том, чтобы приготовить город к новым ужасам. Генерал уже распорядился, чтобы пивоварни предоставили в распоряжение властей котлы и чаны для подвоза морской воды из бухты. Британцам удалось перекрыть поступление свежей воды, и нехватка ее уже ощущалась. Принимая те или иные меры, Пейман надеялся, что они помогут, хотя в глубине души сознавал: все эти действия напрасны, потому что у города нет надежной защиты. Оставалось только терпеть. Он шел по изуродованным улицам, протискивался между обломками стен и курящимися развалинами.
– Сколько выстрелов они сделали прошлой ночью?
– Тысячи четыре,– предположил один из адъютантов.– Может, пять.
– И сколько у них осталось?
От ответа на этот вопрос зависело многое. Когда у противника закончатся боеприпасы? Если скоро, то ждать пополнения придется недели, а за это время ночи станут длиннее, и, может быть, армия кронпринца придет из Гольштейна и изгонит британцев. Несчастье еще может обернуться победой. Городу нужно всего лишь выжить. Перетерпеть.
Майор Лависсер, мрачный, с посеревшим лицом, пробрался через груду кирпичей, поднял чудом уцелевшую в пожаре детскую сорочку, посмотрел на нее и отбросил.
– Мне нужно на дежурство,– сказал он Пейману.– Прошу извинить.
– Вы, похоже, так и не ложились, майор.
– Не пришлось.
Он действительно не выспался, но не потому, что помогал тушить пожары, а потому, что допрашивал Оле Сковгаарда. Допрос прошел удачно, и все было бы хорошо, если бы не визит незнакомца, ранившего во дворе двух его людей. Баркер считал, что это был обычный вор, возможно, солдат или матрос, воспользовавшийся бомбардировкой, чтобы пограбить богатые дома на Бредгаде. Лависсер подумал прежде всего о Шарпе, но потом убедил себя, что стрелок наверняка вернулся в армию и в Копенгагене его давно нет. Скорее всего, Баркер прав, и к ним наведался обычный вор, хотя и очень хорошо вооруженный.
Взгляд генерала остановился на разрушенной колокольне с закопченным колоколом на почерневшей балке, которую облюбовал сизый голубь. Над грудой мусора стелился дымок. Из-под пепла высовывалась детская ножка. Пейман отвернулся, сдерживая подступившую к горлу тошноту. Пора идти в больницы. Пора выполнять долг.
– Так вы сегодня на дежурстве? – обратился он к Лависсеру.
– Да.
– Тогда сделайте вот что. Найдите удобное для наблюдения и безопасное место. Может быть, шпиль Биржи? Я хочу, чтобы вы посчитали, сколько выстрелов сделают сегодня британцы.
