«Я влюблен в вас», — говорю я девушке. Они опять переговариваются, девушка переводит: «Метра говорит, что любовь возможна, но сначала вам следует пойти с ней в церковь». Я киваю в знак согласия, старуха медленно встает с кресла, и мы уходим, оставляя прекрасную переводчицу…
— Нет, эта шутка, пожалуй, тянет на «Оскара», — сказал я.
— Потерпи. Я все-таки рассказываю о том, как выбивал деньги под твой будущий сценарий.
— Прости Бога ради, Джон, я весь внимание.
— Ну вот, приходим в церковь, опускаемся на колени. Я неверующий. Стоим на коленях, молчим. Потом она дергает меня за руку. Поднимаемся, идем к алтарю. Перед ним полно свечей. Какие горят, какие нет. Мы зажигаем негорящие. Она от этого возбуждается. Губы дрожат, в уголках рта пена. Слюна стекает, исчезает в морщинах. Нет, я старость уважаю! Но иногда она отвратительна.
— А по-моему, чем меньше мыслей, тем моложавей вид.
— Вряд ли эта старуха изнуряла себя думами… Ну так вот, возжигание свечей сильно ее возбудило. Она стиснула мне руку — в этой дьяволице оказалось столько силищи! — и потянула к распятию.
— Та-ак…
— Тут она меня отпустила, хлопнулась на колени и стала лобзать ноги Христа. Все их исслюнявила. Впала в раж. Затряслась вся. Потом поднялась, взяла меня за руку и указала на то место, которое только что целовала. Я улыбнулся. Она опять показывает. Я опять улыбаюсь. Тут она меня сграбастала и давай пихать на пол. Черт, думаю, ни хрена себе, вот попал, но вспоминаю про восемьдесят миллионов, бухаюсь на колени и целую ноги Спасителя. Они там, в России, их не вытирают. Слюна Метры, пыль — в общем, мне стоило немалых сил себя превозмочь. Метра опять меня сграбастала и потащила туда, где стоял народ. Мы снова опустились на колени. И вдруг она обхватывает меня руками и прижимается ртом к моим губам. Повторяю, я против старости ничего не имею, но это было все равно что целовать канализационный сток. Я отпрянул. Меня будто под дых ударили. Я отвернулся и сблевнул. Мы вместе покинули церковь. Я проводил ее до дому, купил бутылку водки и вернулся к себе в номер.
— Знаешь, если бы я такое написал в сценарии, мне бы дали пинка под зад.
— Ясное дело. Но это еще не все. За водкой я все обдумал и решил не отступать. Старуха, судя по всему, не в своем уме. Только безумец стал бы целоваться в церкви, правда? Разве что при венчании. А что, если…
— Поцеловался, можно и жениться? — догадался я.
— Так или иначе, сперва надо было убедиться в реальности воьмидесяти миллионов. Усидев бутылку, я принялся за длинное любовное письмо Метре, держа в уме переводчицу. И где-то между жарких любовных строк ввернул фразу о том, что хочу-де снять кино о нас двоих и что краем уха слыхал о ее швейцарских денежках. Но это, мол, конечно, никакого отношения к моему появлению не имеет, хотя у меня и нет никаких средств. Просто мне ужас как хотелось воплотить на экране нашу любовь, чтобы о ней узнал весь мир.
— И все это ради того, чтобы добыть денег на постановку сценария, про который Хэнк даже не подозревал? — осведомилась Сара.
— Точно так.
— Ты спятил, — сказал я.
— Возможно. Тем не менее старая дама получила мое письмо и согласилась поехать со мной в Швейцарию забрать деньги из банка. Мы стали готовиться к отъезду. Совершили еще две совместные прогулки — поцеловать ноги Христу, возжечь свечи и облобызаться… А потом мне позвонил мой агент. Женщину, что хранила деньги в швейцарском банке, звали точно так же, как и мою старуху, и возраст у нее был такой же, только родилась она в другом месте и от других родителей. Вот такое идиотское совпадение. Я сел в лужу. Деньги пришлось выслеживать сызнова.
— Нет повести печальнее на свете, — сказал я.
— И каждое слово в ней — сущая правда, — сказал Джон.
— Что же заставляет тебя терпеть такие муки из-за какой-то киношки? — спросила Сара.
— Любовь, — ответил Джон.
Пару дней спустя мы опять приехали на студию Денни Сервера в Венисе.
— Тут один умник сочинил сценарий тоже про пьянь, — сказал Джон. — Поглядим? И мы втроем — Джон, Сара и я — пошли смотреть кино. Народ в зале уже расселся по местам. А бар был закрыт.
— А бар закрыт, — сказал я Джону.
— Закрыт, — повторил он.
— Надо было чего-нибудь взять…
— Через квартал отсюда винный магазин. На той стороне, где набережная.
— Мы мигом.
Мы взяли пару красненького и открывалку. На обратном пути нас дважды останавливали попрошайки. В общем, когда мы добрались до студии и вошли в зал, попали в густую тьму — фильм уже крутили.
— Черт, — сказал я, — ни фига не видать.
На меня зашикали.
Я огрызнулся.
— Будьте любезны, потише, — пропищал женский голос.
— Давай сядем в первый ряд, — сказала Сара, — там вроде есть места.
Мы протиснулись вперед. Я наступил кому-то на ногу и услышал в свой адрес: «Ублюдок!»
— От такого слышу, — ответил я.
Нам все-таки удалось нащупать два пустых кресла, и мы сели. Сара достала сигареты и спички, я откупорил бутылку. Стаканов у нас не было, я отхлебнул из горла и передал бутылку Саре. Она тоже отпила, вернула мне бутылку и прикурила сигареты для нас обоих.
Сценарий к фильму «Возвращение из ада» сработал парень, который раньше гнал «мыльные оперы», — Пэт Селлерс. Он стряпал серию за серией, покуда не проиграл схватку бутылке. И пошло-поехало: развод, утрата семьи, дома. Короче, Пэт скатился на самое дно. Но он совершил свой «кам-бэк», вернулся из ада. Написал вот этот самый сценарий. Ходит сухой как лист. Лекции какие-то читает. В помощь алкоголикам.
Я еще разок приложился к бутылке и передал ее Саре.
Не отрываясь от экрана. Там изображали социальное дно. Была ночь, развели костер. Для социальных низов герои выглядели слишком прилично одетыми. И совсем не походили на бродяг. Больше на голливудскую массовку или телевизионных статистов. И у каждого — машина с прицепом. Прямо с конвейера. Я таких и не видал никогда. Может, их специально наштамповали для съемок?
— Дай бутылку, — попросил я Сару.
Подняв ее над головой, я сделал внушительный глоток. И снова услыхал за спиной шипенье.
— Что за люди! — пожаловался я Саре. — Чего им от нас надо?
— Ума не приложу.
Я опять стал глядеть кино про бродяг с автоприцепами. Один из них толкал речь. Остальные внимали.
— … бывало, просыпаюсь — не пойму, где я. Одеваюсь, выхожу, ищу машину — нет. И черт ее знает, куда подевалась. Иной раз часами искал…
— Это правильно, — сказал я Саре. — Со мной такое тыщу раз случалось. Сзади опять зашикали.
— … я не вылезал из вытрезвителей. Деньги терял. Зубы мне высаживали. В общем — совсем пропащий был человек. И еще мой кореш-собутыльник Майк погиб в автоаварии. Сара ткнула меня в бок.
