Я отрицательно помотал головой.
Да какое все это имеет значение? Особенно для меня, и именно сейчас. Пора действовать. К черту все эти параноидальные вопросы. Главное — путь свободен. Осталось только выйти из бункера и отправиться в управление мусорщиков. А поднимется ли когда-нибудь какая-нибудь бродячая программа на уровень божества, я буду гадать потом, когда все это безумие закончится.
Осторожно открыв дверь, я выглянул наружу.
Темнота, звезды, город, тихое шипение пролетевшей над головой авиетки, вслед за этим безумный вопль бродячей кошки, принесенная ветром откуда-то издалека и спустя несколько секунд растворившаяся в ночи музыка.
Я вышел из бункера, и остановился, пытаясь определить поточнее где же я нахожусь. Дверь, конечно, тотчас закрылась, и оглянувшись, я увидел лишь высокую, серую, сложенную из потемневших от времени камней стену.
Наверное, это была стена какого-то собора, или просто старого дома, имевшего большую историческую ценность. Циники из разведки, строя бункер, все расчитали верно. Им нужна была гарантия, что дом, в котором они его соорудят, никто не будет перестраивать или сносить. Что ж, они ее получили, их расчет оказался верным, и дом, в котором был устроен бункер, никто, за все прошедшее время, не тронул, не посмел тронуть.
Вот только, что бы эти хитрецы сказали, имея возможность узнать что все это они делают лишь для того, чтобы когда-нибудь в будущем, плодами их труда воспользовался один коммивояжер, вдруг оказавшийся в совершенно безвыходном положении?
Я ухмыльнулся и еще раз оглянулся.
Чистая, профессиональная работа. Определить где была дверь совершенно невозможно. И наверняка, даже если бы мне это удалось, попасть обратно я не смогу, поскольку замок вероятнее всего уже опять закрылся.
И можно было бы, наверное, постоять еще немного, прикидывая, как, каким образом, по мнению этих разведчиков, должен был возвращаться в бункер, оказавшийся в искусственном теле террорист, но я не стал этого делать. Уж наверняка, все у них было учтено, и точно рассчитано. Вот только, строить догадки, сейчас, мне совсем некогда.
Прежде всего, необходимо было определить в какую сторону податься. А для этого нужно было знать хотя бы приблизительно в какую часть мегаполиса я попал.
Могу ли я это сделать сейчас? Нет. Значит, мне, совершенно все равно в какую сторону направить свои стопы.
Я еще раз огляделся.
Вправо и влево от меня тянулась, казалось бесконечная стена. Прямо передо мной была текущая параллельно ей речушка, из тех, глубину в которых измеряют в пределах одного метра. Что находится за ней я не видел, поскольку обзор закрывали какие-то деревья. Кажется, там, на другом берегу, был разбит фруктовый сад, и деревья из которых он состоял, были старыми, толстыми, высокими, с пышной кроной.
Перебираться через речку мне не очень-то хотелось. Сад мог оказаться очень большим. Какой смысл по нему блуждать? Что я в нем могу обнаружить? Зря только потеряю время. Пойду-ка я вдоль стены. Рано или поздно она должна кончиться.
Итак, направо или налево?
Я повернулся налево и прилагая большие усилия чтобы не перейти на бег, пошел вдоль стены.
Да, конечно, я очень спешу. Но это еще не повод, пренебрегать осторожностью. Неважно в каком мегаполисе я нахожусь. Пребывание ночной порой, в любом из них, ничего хорошего не сулит. Особенно, если ты находишься на некотором удалении от ярко освещенных улиц, и патрулей мусорщиков.
Шагов через двести я убедился, что выбрал правильное направление. Стена преподнесла мне сюрприз в виде узкой железной двери. Было бы вполне естественно попытаться узнать что за ней скрывается.
Если, конечно, она не закрыта на замок. В этом случае, я не сделав даже попытки ее открыть, отправлюсь дальше. Хватит с меня всевозможных хитроумных замков. Лучше пройти еще немного вдоль этой замечательной, очень старой стены. Может быть, судьба будет ко мне благосклонна, и пошлет, самую обычную арку, через которую можно пройти, ничего не пытаясь открыть или взломать?
Рассуждая примерно таким образом, я потянул за ручку двери.
О, чудо! Она открылась.
Боле того, вела она не в какой-нибудь занюханный подвал, не в какую-нибудь задрипанную комнатушку сторожа, а прямо на улицу.
Я увидел несколько мусорных баков, покосившийся фонарь, чем-то смахивающий на выпивоху со стажем, отсидевшего за стойкой бара целый вечер, стену какого-то дома, с местами облупившейся штукатуркой, и окнами, закрытыми бронированными ставнями, с узкими смотровыми щелями.
Теперь мне оставалось лишь выйти на эту самую улицу, найти ближайшее управление мусорщиков и мое дело — в шляпе. А если так, то почему же я медлю?
Довольно улыбаясь как самый последний кретин, думая о том, что вот-вот мои приключения окончатся, я шагнул в дверь. И тотчас получил обрезком железной трубы по голове.
10
Это был он, большой, тяжеленный, и убедительный словно визит налогового инспектора, обрезок железной трубы.
Любой нормальный человек, после такого удара, должен либо распрощаться с жизнью, либо рухнуть как подкошенный и потерять сознание по крайней мере на несколько часов.
Вот только, сотворившие мое тело мастера поработали на совесть.
Прежде чем тот кто орудовал обрезком трубы нанес второй удар, я успел повернуться и на него посмотреть.
Ничего особенного. Просто здоровенный громила, с очень гнусной физиономией. Тот самый тип человекообразных, с которым я, находясь в своем родном теле, предпочитаю не сталкиваться на узкой дорожке.
Впрочем, вот и произошло. Столкнулся.
Обрезок трубы вошел в соприкосновение с моей головой во второй раз. Не сказать, чтобы я при этом вообще не почувствовал боли. Боль была, и еще какая. Просто, она ощущалась словно бы приглушенно, будто у меня на голове был очень хороший защитный шлем.
Все верно, так и должно быть. Конечно, те кто создавал мое тело, позаботились о том, чтобы сделать его достаточно чувствительным, но одновременно, устроили так, чтобы никакая боль не могла помешать его владельцу выполнить поставленное перед ним задание.
Кстати, насчет боли…
Громила замахнулся в третий раз. Развитие интеллекта, у него, похоже, закончилось где-то в трехлетнем возрасте.
Перехватив в полете обрезок трубы, я резким рывком выдернул его из рук здоровяка, и отшвырнув далеко в сторону, спросил:
— Э, парень, собственно, а чего это ты так разошелся? Я тебя трогал?
Громила впал в ступор. Ему понадобилось не менее трех секунд для осознания того, что забава кончилась, еще толком не начавшись. По прошествии этого времени, лицо громилы приобрело крайне обиженное выражение. Точь в точь как у малыша, у которого отняли вкусную конфетку.
