— Почему?
— Так уж устроены люди. Им очень трудно поверить, что их мир может в любой момент исчезнуть. Они считают его вечным.
— Это право людей, — вмешалась истребительница. — А для нас сейчас благо.
— Вот как? — удивилась вампирша. — Почему?
— А тебе понравится, если за нами, узнав, что происходит, начнут охотиться почти все жители этого мира?
Тут она была права. Хочешь, не хочешь, но это приходилось признать.
Теперь на плече у Лисандры сидели уже три кузнечика. Стряхнув их небрежным жестом, вампирша предложила:
— А давайте поторопимся. Мне кажется, еще немного, и здесь станет трудно дышать. Мне на это совершенно плевать, но вам это явно не понравится.
— Надо прибавить шаг, — согласился с ней сын змеи.
Они его и в самом деле прибавили. А саранчи становилось все больше и больше. Вот они уже двигались через настоящую метель из крылатых насекомых. При этом саранча почти закрыла им обзор, и вот это Лисандре совсем не понравилось.
В таких обстоятельствах подкрасться и напасть на них было плевое дело.
Придвинувшись ближе к истребительнице, она увидела, что та замотала голову черным платком, который, очевидно, вытащила из своего саквояжа.
Похоже, эта мадам и в самом деле предусмотрела все.
Чешуйчатый?
Слегка опередив истребительницу, вампирша взглянула на своего проводника. Двигался тот вполне уверенно. Похоже, насекомые совсем не мешали ему видеть. А может, он ориентируется по запаху?
Да, скорее всего именно по запаху.
Снова оказавшись замыкающей, Лисандра оглянулась для того, чтобы проверить, не грозит ли им опасность с тыла. Да нет, вроде бы все в порядке.
Проклятые насекомые!
Прекрасно понимая, что это не удастся, она все-таки машинально взмахнула рукой, для того чтобы разогнать клубящееся перед самым лицом облако. И как раз в этот момент окружающий мир застыл. При этом рука Лисандры прошла через насекомых, так, словно они стали призрачными. А может, это она сейчас превратилась в призрака?
Вот интересно, есть ли у вампира возможность стать призраком? Бывают ли призраки вампиров? Или потеря такой возможности входит в плату за возможное бессмертие?
Вот совершенно неуместный сейчас вопрос.
Лисандра огляделась.
Ну, кто на этот раз? Джокер или Херувим?
Джокер!
Он шел к ней сквозь метель из насекомых. Причем, как заметила вампирша, двигался не торопясь, явно что-то обдумывая, можно сказать, рассеянно.
Ну да, это созданный им кармашек во времени, и, значит, он подобное может себе позволить. Интересно, что он на этот раз предложит?
Не доходя до нее несколько шагов, Джокер вдруг, словно бы очнувшись от раздумий, остановился и, быстро оглядевшись, взмахнул рукой. Насекомые исчезли. Вместе с ними исчезла и улица, весь мир, в котором Лисандра только что была. Теперь они снова были в белой пустой комнате.
Вот как? Значит, сейчас последует действительно серьезное предложение.
Послушаем, послушаем…
— Ну, надумала? — спросил Джокер. — Учти, теперь я спрашиваю не только от своего имени.
— Да? А кого же еще ты представляешь?
— Догадайся с трех раз.
— Не могу. Может, скажешь?
— Тут у меня был конкурент, такой благообразный, мы с ним недавно поговорили и пришли к выводу, что нам надо объединить свои усилия.
— Вот как? — сказала Лисандра. — Значит, объединили? Поздравляю. И что теперь?
— А теперь мы предлагаем тебе занять сторону победителей. Ты же понимаешь, что вдвоем мы своей цели обязательно добьемся?
— Какой?
Джокер улыбнулся улыбкой гадкого мальчишки, любителя кого-нибудь исподтишка помучить.
— Это ты узнаешь уже после того, как дашь согласие нам подчиняться, не раньше. Не могу я это сказать тому, кто полностью нам не принадлежит.
Лисандра вздохнула.
— Опять старая песня. Ладно, в общем, поговорили. Я снова отказалась принять ваше великодушное предложение, и на этом позволь мне откланяться.
— Ты делаешь ошибку, — предупредил Джокер.
— А то как же? Конечно, делаю. Прекрасно это осознаю и все равно поступаю так, как мне хочется. Тех, на кого работаю, я не предаю. Нет у меня такого обычая.
— Никогда? Вообще — никогда?
И задан этот вопрос был с самым непосредственным видом, такой очень простой вопрос. Ответить на него утвердительно было плевым делом, вот только Лисандра прекрасно помнила, с кем разговаривает. А что, если ее собеседник имеет возможность узнать ее подноготную, проверить ее слова? И не выйдет ли ей вранье боком?
— Я редко на кого-то работаю, — сказала она.
— Триста лет вампирского существования — большой срок. За него многое может произойти. Хочешь сказать, тебе не приходилось по той или иной причине кому-то за какую-то плату помогать? Не верю.
Он был прав и тут. Причем прекрасно было видно, куда целится. Ничего, ей случалось выдерживать и не такие штормы.
— Приходилось, — признана Лисандра. — Ты прекрасно знаешь, что одиночество созданий тьмы лишь кажущееся. На самом деле им время от времени приходится оказывать друг другу помощь. Помоги соседу, и если для тебя наступят плохие времена, а им свойственно время от времени наступать, он поможет тебе. Простое правило. Тот, кто им пренебрегает, живет недолго. По крайней мере я четко понимаю, что без помощи собратьев я не смогла бы так долго вести свои дела.
— Мне нравится система, — улыбнулся Джокер, — по которой вы, вампиры, избегаете слово «жить». Впрочем, это ваше право. По многим параметрам вы действительно не живете.
Значит, ему уже приходилось иметь дело с вампирами, сделала вывод Лисандра. Или он желает, чтобы у нее возникло такое ощущение, а на самом деле… Нет, так можно уйти далеко. Просто надо учесть, что скорее всего он уже имел дело с ее собратьями. Наверное, правильно, что она ему не соврала.
— Но мы уклонились от цели нашего разговора, — деловым тоном сказан Джокер. — Кажется, мы говорили о том, что уже были случаи, когда ты, взявшись кому-то помогать, переходила на другую сторону. Не так ли?
Ишь какой прыткий!
— Было несколько раз, — подтвердила Лисандра. — Да только это было тогда, когда те, кому я помогала, сами по отношению ко мне начинали вести себя очень нехорошо.
— А ты считаешь, что эта теплая компания, в составе сына змеи, истребительницы, а особенно того, кому они служат, ведет себя по отношению к тебе честно?
— Пока в пределах нормы, — сообщила Лисандра. — Слегка они, конечно, хитрят, но не более обычного.
