И тотчас же с обеих сторон дороги послышался страшный шум — так, словно к ней со всех ног кинулось до поры до времени стоявшее неподвижно слоновье стадо.
Крысиный король бросился прочь со всех ног.
— Почему мы отступаем? — спросил Кусака. — Мы должны дать им бой. Мы обязаны это сделать, чтобы не ударить в грязь лицом.
— Прежде всего, — отчаянно работая лапами, ответил предводитель крыс, — мы обязаны спасти свои жизни.
— Зачем? Настоящие воины…
— Прежде всего заботятся о том, чтобы остаться в живых в любой ситуации. Те, кто этого не понимает, — просто болваны набитые.
— Но долг и честь…
— Всего лишь слова. Мертвым они ни к чему.
— А, так ты считаешь…
Впереди был поворот, и крысиному королю, для того чтобы в него вписаться, пришлось слегка притормозить. У него было жуткое желание оглянуться и все же взглянуть на тех, кто прятался в лесу. Как раз сейчас они уже должны были выскочить на дорогу. Вот только времени на это уже не оставалось.
И кто знает, может быть, эта секундная задержка будет стоить ему жизни?
Бух! Шлеп-шлеп!
Оказавшись за поворотом, он с размаху влетел в неглубокую, не очень широкую речушку и, не сбавляя скорости, поднимая тучи брызг, зашлепал по воде.
— Хей-я-я! — закричал Кусака. — Мы купаемся! Мы двигаемся по воде!
С размаху выскочив на другой берег речушки и снова оказавшись на дороге, крысиный король наконец остановился и прислушался.
Погони вроде бы не было.
Ну и замечательно. Если им и в самом деле удалось выпутаться из этой истории…
— Эй, хвостатый, купи кирпич, — послышалось сзади.
Голос, сказавший это, был крысиному королю знаком.
Принадлежал он все той же лягушке.
Жутко жалея о том, что не обошел этот лес стороной, крысиный король подпрыгнул и кинулся прочь.
Деревья на другом берегу речки стояли высокие, гладкие, прочные, как раз такие, какие идут на мачты для кораблей песчаных торговцев и сторожевые вышки сеятелей хмельной репы, на загоны для восьминогих буйволов и дома двинувшихся на цифре семь сектантов, полностью уверенных в своем божественном предназначении. Лиан между этими деревьями совсем не было, и, подозревая, что на дороге от привязчивого торговца кирпичами отвязаться будет труднее, пробежав по ней всего несколько десятков шагов, крысиный король юркнул в самую гущу древесных стволов.
— Мы покинули дорогу, — сообщил Кусака.
— Ну и правильно, — буркнул крысиный король, пробираясь в глубь леса. — Нечего нам там делать. Лучше скажи — лягушонок был тот самый?
— Лягушонок?
— Ну да. Тот, что опять затянул песню про кирпич. Ты ее разве не слышал?
— Слышал? Да только о кирпичах в этот раз сказал… гм…
— Он не походил на лягушку? — пришел на помощь своему подопечному крысиный король.
— Совсем не походил.
— А на кого же?
— Как бы это сказать? Ну… в общем, такой большой и с зубами наружу, между которыми два рта. Короче — я не знаю, кто это.
— Понятно, — пробормотал крысиный король.
Он перебрался через поваленное дерево, ствол которого был буквально усеян шляпками грибов-туристов, как это у них водится, не удержавшихся от осмотра предмета почтенного возраста, с наслаждением вдыхающих исходящий от него запах гнили. Потом был пригорок, сплошь поросший крохотными метрическими елочками. Стволы их украшали возникшие естественным образом зарубки, обозначавшие возраст в годах. Причем росли деревца так медленно, что стволы достигавших высоты взрослого человека из-за годовых зарубок здорово смахивали на ученические линейки.
За пригорком обнаружилась небольшая поляна, покрытая сочного изумрудного цвета травой и усеянная желтенькими, невзрачными цветочками. Самая обычная, ничем не выделяющаяся поляна.
Здесь крысиный король рискнул слегка сбавить ход и даже оглянулся.
Погони не было. Похоже — оторвались. Ну и здорово. А теперь надо выбраться на дорогу и на всех парах прочь из леса. Какой-то он, этот лес, неправильный.
30
Ей повезло.
За полчаса до того, как она явилась к дяде Эйнару, тот свалил зверя — мясную гору, и, насытившись до отвала, был чрезвычайно любезен. Выслушав рассказ о свалившемся на нее несчастье, он согласился присмотреть за ее крошками. Прикинув, что его искренность гарантируют объемы зверя — мясной горы, благодаря которым даже такой проглот, как дядя Эйнар, будет доедать его по крайней мере еще неделю, она согласилась.
Недели для намеченного ей дельца вполне хватит. Возможно — даже с избытком.
Учтиво поблагодарив родственника за помощь и заверив, что отныне она его должница, тираннозавриха двинулась прочь.
— Удачи! — прорычал ей вслед дядюшка Эйнар. — Покажи этому похитителю юных особей, где раки зимуют.
Где раки зимуют…
Месть!
Это слово все более захватывало ее разум. Месть тому, кто увел ее детеныша, тому, кто его в конце концов убьет. Нет, она не рассуждала, не пыталась подсчитать эти шансы, что ее детеныш еще жив. Ее гнал вперед слепой инстинкт. А инстинкты никогда ничего не подсчитывают. Они — действуют.
И негодяй, похитивший ее малыша, погибнет. Даже если детеныша, ее первенца кладки этого года, каким-то чудом удастся спасти. Она внимательно изучила следы и точно определила, что динозаврик вылупился первым. Для того чтобы попасть в жадные лапы похитителя?
Месть! Месть! Месть!
Впрочем, любой процесс надо начинать сначала.
Именно поэтому она вернулась к пустыне и только после того как снова обнаружила следы похитителя, только убедившись в том, что ни о какой ошибке не может быть речи, продолжила преследование.
Месть!
Безжалостная. Неотвратимая. Жестокая.
Месть ходячей погибели. Месть тираннозаврихи-матери.
31
Ну, в какую сторону идти, он определил запросто. Благо чувство направления его еще ни разу не подводило. А вот насчет опасностей… Тут можно было надеяться только на удачу.
Деревья в этой части леса были не очень высокими, а ветки имели длинные, сгибающиеся почти до земли под тяжестью толстых, словно оладьи, массивных, зеленых с широкими траурными ободками листьев. Промежутки между деревьями заполнял кустарник-хамелеон, то и дело изменявший свой облик, подчиняющийся лишь одному закону: заполнять до остатка всю захваченную площадь.
Каким именно образом? Не имеет значения. Главное — заполнять, насколько хватит длины ветвей, и после того, как это произойдет, сделать все, чтобы молодые, нежные побеги не были съедены жадными до них травоядными. Как сделать это? Тоже — весьма просто. Надо научиться пугать любителей пожевать что-нибудь зеленое и сочное, приняв их облик, а лучше — облик тех, кого они боятся, тех, кто к зеленому и сочному относится с презрением, но зато любит мягкое и кровоточащее.
