— Кто вы?
— Совершенно неважно, кто мы, — сказал охотник. — Главное, от этого дома нам нужно уйти прямо сейчас.
— Вы и в самом деле не собираетесь нас расстреливать?
— Конечно нет, — сказал Толгрим. — Иначе зачем бы мы…
Девушка зарыдала. Лицо толстяка приняло осмысленное выражение.
— Так вы не красные дьяволы? — спросил он.
— Нет, — Толгрим успокаивающе улыбнулся. — А теперь давайте, ходу, ходу отсюда.
— Где тут ближайшая гостиница? — спросил Алвис.
— В паре кварталов, — ответил толстяк. — Называется «Боцманская Дудка».
— Вот туда мы и пойдем. Показывай дорогу, — приказал Алвис.
Толстяк поспешно двинулся прочь от собственного дома. За ним шел Толгрим, поддерживая девушку, которая все еще продолжала всхлипывать. Последним шагал Алвис. Пистолет он вытащил из кармана и теперь готов был стрелять в любого, кто попытается их остановить.
К счастью, до гостиницы они добрались без происшествий.
Когда до нее осталось совсем немного, Толгрим спросил у толстяка:
— Как вы думаете, почему красные дьяволы стали высаживать дверь именно вашего дома?
— Тут и гадать нечего, — ответил толстяк. — Конкуренты проклятые. Наверняка накатали на меня анонимку и подкинули красным дьяволам. Кстати, это нетрудно сделать. Достаточно написать бумагу, что будто бы в каком-нибудь доме спрятана контра, и оставить ее на улице, на видном месте. А красным дьяволам только этого и надо.
Толстяк говорил это очень уверенно. Алвис подумал, что наверняка ему и самому не раз приходилось пользоваться этим методом, чтобы избавиться от конкурентов.
Гостиница «Боцманская Дудка» явно процветала. Охраняли ее аж три вооруженных пулеметами мальба. Причем у двух из них на плече сидело по огнемету. Когда охотник, его ученик и спасенные приблизились к гостинице, оба огнемета одновременно открыли красные, раскаленные пасти и тихо зашипели. Мальбы на них прикрикнули, и огнеметы шипеть перестали. Но до тех пор, пока Толгрим и Алвис не пошли прочь от гостиницы, они не отрывали от них светящихся, похожих на крупные гранаты глаз. Толстяка и девушку они, похоже, сразу определили как мирных жителей и не обращали на них никакого внимания.
— Кто такие? Зачем… г-ррр-м… тут ходите? — поинтересовался один из мальбов.
— Принимай новых клиентов, — весело сказал Толгрим. — Им сегодня ночью здорово досталось. Едва красные дьяволы не расстреляли. Если не найдется свободной комнаты, то хотя бы в обеденном зале посидят. В безопасности.
— А деньги… г-ррр-м… у них есть? — спросил мальб.
— Есть, есть, — поспешно заявил толстяк. — Эти дьяволы меня даже не обыскали. Сейчас достану.
Он порылся в кармане и вытащил из него плотно набитый кошелек.
— Тогда проходите, — мальб махнул в сторону двери гостиницы стволом пулемета.
Толстяк кинулся к ней так, словно она была, дверью в рай, а сам он являлся чудом вырвавшейся из ада душой. В каком-то смысле так оно и было. Девушка что-то шепнула на ухо Толгриму и звучно чмокнула его в щеку. Прежде чем исчезнуть за дверью гостиницы, она повернулась и помахала своим спасителям рукой.
— Ну а вы… г-ррр-м… — сказал один из мальбов. — Разве не пойдете внутрь?
— Нет, у нас еще дела, — ответил Толгрим. — Нам еще идти и идти.
— Это опасно.
— Дела важнее, — сказал Толгрим и хлопнул Алвиса по плечу. — Идем дальше.
Они и пошли дальше.
— Далеко еще? — через некоторое время спросил Алвис.
— Мы прошли примерно половину пути, — беззаботно ответил Толгрим. — Ничего, ночь еще только начинается.
— Знаешь, — сказал Алвис, — жизнь иногда выкидывает забавные кренделя. Кажется, я тебе так и не рассказал, почему ко мне привязались Рум и его компаньоны?
— Ну?
— Я обворовал торговца жареными ракушками. Как ты думаешь, кем был этот толстяк?
— Тем самым торговцем?
— Точно.
— Забавно, — промолвил Толгрим. — А он тебя узнал?
— Я так и не понял. Вполне возможно — нет. Все-таки не в себе он был порядочно. Еще бы, едва не расстреляли. А если и узнал… Разве это что-то меняет?
— Конечно нет, — сказал Толгрим.
Он остановился. Алвис — тоже.
Впереди, там, где улица сворачивала к порту, виднелось скопление машин, ходило множество людей, мелькали огни фонарей.
— Нет, туда мы не пойдем, — немного помедлив, сказал Толгрим. — Конечно, нам до поры до времени везло, но всякое везение рано или поздно кончается. Давай-ка обойдем порт переулками и проходными дворами.
— Тебе виднее, — согласился Алвис.
Они дошли до первого же переулка и свернули в него. Переулок оказался длинным, извилистым. Когда они уже порядочно в него углубились, рядом с ними из воздуха материализовался какой-то мужичишка с толстым румяным лицом и, радостно скалясь, забормотал:
— Вот вы, голубчики, стало быть, где. Увиливаете, значит, от общественно полезной деятельности, по переулкам шастаете.
Он попытался схватить Толгрима за полу куртки и получил от него хлесткий удар в челюсть. Этого хватило. Красный дьявол упал на брусчатку как подрубленный.
— Шляются тут всякие… — пробормотал Толгрим, переступая через его тело.
Когда переулок кончился, они оказались на улице эльфов. Деревья молчали, несмотря на то что ветер вовсю забавлялся их листвой. Дома казались заброшенными. В них не горело ни единого огонька. Оно и понятно. Кому охота привлекать к своему дому внимание в такую ночь?
— Давай через улицу, — приказал Толгрим.
Охотник и его ученик перебежали улицу и углубились в новый переулок. Шагов через сто переулок закончился тупиком.
— А, черт! — воскликнул Толгрим. — Придется возвращаться. Как я мог так ошибиться?
— С кем не бывает, — сказал Алвис.
— Со мной этого быть не должно, — промолвил Толгрим. — Прежде чем приехать в этот город, я самым тщательным образом изучил его карту. И вот на тебе! Давай вернемся, если, конечно, еще не поздно.
Они бросились в обратном направлении. Однако и в самом деле было уже поздно. У входа в переулок слышалось урчанье мотора, какие-то крики.
Осторожно выглянув из-за угла, Алвис увидел огромную машину. Она была на гусеницах. В верхней ее части торчал ствол пушки. Возле машины суетились автоматчики в черной одежде.
Уступив место Толгриму, Алвис вытащил пистолет и выщелкнул обойму. Угу, пять патронов. Всего-навсего.
Нет, с таким оружием нечего и думать выбраться из переулка.
— Это танк, — сказал Толгрим. — Плохо наше дело. Если те, кто им управляет, надумают посмотреть, куда этот переулок ведет, — наша песенка спета.
