– Вы скрыли, что жили в доме Армстронгов, когда там
произошла трагедия. Вы сказали, что никогда не были в Америке.
От Пуаро не скрылось, что девушка вздрогнула, но она тут же
взяла себя в руки.
– Это правда, – сказала она.
– Нет, мадемуазель, это ложь.
– Вы не поняли меня. Я хотела сказать: это правда, что я
солгала вам.
– Ах так. Значит, вы не будете это отрицать?
Она криво улыбнулась:
– Конечно. Раз вы разоблачили меня, мне ничего другого не
остается.
– Что ж, по крайней мере вы откровенны, мадемуазель.
– Похоже, что мне ничего другого опять же не остается.
– Вот именно. А теперь, мадемуазель, могу ли я спросить у
вас, почему вы скрыли от нас истину?
– По-моему, это самоочевидно, мсье Пуаро.
– Но не для меня, мадемуазель.
– Мне приходится самой зарабатывать на жизнь, – ответила она
ему ровным и спокойным тоном, однако в голосе ее проскользнула жесткая нотка.
– Вы хотите сказать…
Мэри Дебенхэм посмотрела ему прямо в глаза:
– Знаете ли вы, мсье Пуаро, как трудно найти приличное место
и удержаться на нем? Как вы думаете, захочет ли обыкновенная добропорядочная
англичанка нанять к своим дочерям гувернантку, замешанную в деле об убийстве,
гувернантку, чьи имя и фотографии мелькают во всех английских газетах?
– Почему бы и нет, если вы ни в чем не виноваты?
– Виновата, не виновата… Да дело вовсе не в этом, а в
огласке! До сих пор, мсье Пуаро, мне везло. У меня была хорошо оплачиваемая,
приятная работа. И я не хотела рисковать своим положением без всякой
необходимости.
– Осмелюсь предположить, мадемуазель, что мне лучше судить,
была в том необходимость или нет.
Она пожала плечами.
– Например, вы могли бы помочь мне опознать некоторых людей.
– Кого вы имеете в виду?
– Возможно ли, мадемуазель, чтобы вы не узнали в графине
Андрени вашу ученицу, младшую сестру миссис Армстронг?
– В графине Андрени? Нет, не узнала. – Она покачала головой.
– Хотите верьте, хотите нет, но я действительно ее не узнала. Видите ли, тогда
она была еще подростком. С тех пор прошло больше трех лет. Это правда, что
графиня мне кого-то напомнила, но кого, я не могла вспомнить. И потом, у нее
такая экзотическая внешность, что я ни за что на свете не признала бы в ней ту
американскую школьницу. Правда, я взглянула на нее лишь мельком, когда она
вошла в ресторан. К тому же я больше внимания обратила на то, как она одета,
чем на ее лицо. – Улыбка тронула ее губы. – С женщинами это случается. А потом…
Потом мне было не до нее.
– Вы не откроете мне вашу тайну, мадемуазель? – мягко, но
настойчиво сказал Пуаро.
– Я не могу. Не могу, – еле слышно сказала она. И вдруг
закрыла лицо руками и, уронив голову на стол, заплакала навзрыд.
Полковник вскочил, неловко наклонился к девушке:
– Я… э-э… послушайте… – Он запнулся и, повернувшись, метнул
свирепый взгляд на Пуаро: – Я вас сотру в порошок, грязный вы человечишка!
– Мсье! – возмутился мсье Бук.
Арбэтнот повернулся к девушке:
– Мэри, ради бога…
Она встала:
– Пустяки. Я успокоилась. Я вам больше не нужна, мсье Пуаро?
Если я вам понадоблюсь, вы знаете, где меня найти. О господи, я веду себя как
последняя идиотка! – И выбежала из вагона.
Арбэтнот последовал за ней не сразу.
– Мисс Дебенхэм не имеет никакого отношения к этому делу,
решительно никакого, слышите? – накинулся он на Пуаро. – Если вы будете ее
преследовать, вам придется иметь дело со мной. – Он поспешил вслед за девушкой
и, гордо подняв голову, вышел из вагона.
– Люблю смотреть, как англичане сердятся, – сказал Пуаро. –
Они такие забавные! Когда они гневаются, они перестают выбирать выражения.
Но мсье Бука не интересовали эмоциональные реакции англичан.
Он был полон восхищения своим другом.
– Друг мой, вы неподражаемы! – восклицал он. – Еще одна
потрясающая догадка. Это просто невероятно!
– Уму непостижимо! – восхищался доктор Константин.
– На сей раз это не моя заслуга. Мне и не пришлось
догадываться: графиня Андрени сама рассказала мне практически все.
– Каким образом? Не может быть!
– Помните, я просил графиню описать ее гувернантку или
компаньонку? Я уже решил для себя, что, если Мэри Дебенхэм причастна к делу
Армстронгов, она должна была фигурировать в этом доме скорее всего в таком
качестве.
– Пусть так, но ведь графиня Андрени описала вам женщину,
ничем не напоминающую мисс Дебенхэм?
– Вот именно. Рослую, рыжеволосую женщину средних лет –
словом, до того не похожую на мисс Дебенхэм, что это уже само по себе весьма
знаменательно.
А потом ей потребовалось срочно придумать фамилию этой
гувернантке, и тут она окончательно выдала себя из-за подсознательной
ассоциации. Она, как вы помните, назвала фамилию Фрибоди.
– Ну и что?
– Так вот, вы этого можете и не знать, но в Лондоне есть
магазин, до недавних пор называвшийся «Дебенхэм и Фрибоди». В голове графини
крутится фамилия Дебенхэм, она лихорадочно подыскивает другую фамилию, и
естественно, что первая фамилия, которая приходит ей на ум, – Фрибоди. Тогда
мне все стало ясно.
– Итак, она снова нам солгала? Почему она это сделала?
– Опять-таки из верности друзьям, очевидно. Должен сказать,
что это усложняет все дело.
– Ну и ну! – вскипел мсье Бук. – Неужели здесь все лгут?
– А вот это, – сказал Пуаро, – мы сейчас узнаем.
Глава 8
Новые удивительные открытия
– Теперь меня уже ничем не удивить, – сказал мсье Бук. –
Абсолютно ничем. Даже если все пассажиры поезда окажутся чадами и домочадцами
Армстронгов, я и то нисколько не удивлюсь.
– Весьма глубокое замечание, – сказал Пуаро. – А вам бы
хотелось услышать, что может нам сообщить итальянец – самый, по вашему мнению,
подозрительный пассажир?
– Вы собираетесь преподнести нам еще одну из своих
знаменитых догадок?
