Витинари ущипнул себя за переносицу и вздохнул.
– Мисс… Медоед, в этом дворце целые комнаты полны людей, которые желают меня видеть, и все они очень влиятельные и важные господа, ну или, по крайней мере, так считают. Однако господин Стукпостук любезно вставил в мое расписание, оттеснив главного почтмейстера и мэра Сто Лата, встречу с молодой кухаркой в пальто, надетом поверх фартука, которая вознамерилась, цитирую, «сказать мне пару слов». Исключительно потому, что я ценю парадоксы, а ваш приход, мисс Медоед, парадоксален. Что вы хотите?
– С чего вы взяли, что я чего-то хочу?
– Все чего-нибудь хотят, когда оказываются передо мной, мисс Медоед. Например, перенестись в какое-нибудь другое место.
– Ну ладно! Вчера вечером вы напоили капитанов допьяна и заставили подписать то письмо, которое сегодня напечатали в газете!
Витинари и бровью не повел. И это пугало сильнее, чем… что угодно.
– Пьянство уравнивает всех, юная леди. Алкоголь – квинтэссенция демократии, если можно так выразиться. Замечали ли вы, что пьяницы прекрасно понимают друг друга, и неважно, насколько они пьяны и как сильно разнятся их родные языки? Я так полагаю, что вы родственница Августы Медоед?
Этот вопрос, последовавший сразу после похвалы пьянству, ударил Гленду между глаз, и все мысли рассыпались.
– Что? О. Да. Вы правы. Это моя бабушка.
– В молодости она работала кухаркой в Гильдии наемных убийц?
– Да. Она всегда шутила, что никогда не позволит… – Гленда замолчала, но Витинари договорил за нее:
– …травить людей ее пирогами. И мы слушались, потому что, как вам, несомненно, известно, мисс, никто не рискнет огорчать хорошую кухарку. Она еще жива?
– Умерла два года назад, сэр.
– Но, поскольку вы носите фамилию Медоед, полагаю, она была не единственной бабушкой в вашем семействе? Августа Медоед никогда не забывала о своих, и вы наверняка тоже носите кому-нибудь разные лакомые кусочки.
– Вы ведь не знаете, а просто говорите наугад. Но – да, ношу, и они для разных старушек, которые редко выходят из дому. И вообще, это мое право.
– Да, разумеется. У каждой должности есть свои привилегии. Сомневаюсь, что Стукпостук когда-либо в жизни покупал скрепки, правда, Стукпостук?
Секретарь, разбиравший бумаги в уголке, слабо улыбнулся.
– Послушайте, я забираю только остатки… – начала Гленда, но патриций отмахнулся.
– Вы пришли из-за футбола, – сказал он. – Вчера вечером вы присутствовали на банкете, хотя университетские власти предпочитают, чтобы за столом прислуживали высокие девушки. Я очень внимателен, мисс Гленда. Напрашивается вывод, что вы решились проникнуть туда, не ставя в известность свое начальство. Зачем?
– Вы отнимаете у нас футбол!
Патриций сомкнул пальцы и оперся на них подбородком, продолжая глядеть на Гленду.
«Он пытается меня запугать, – подумала она. – И у него получается, ей-богу, получается».
Витинари прервал молчание.
– Твоя бабушка привыкла думать за других. Эта черта передается в семье по наследству, и всегда по женской линии. Трудолюбивые и умелые женщины, которые вращаются в мире, где окружающим вечно по семь лет и они постоянно разбивают коленки на детской площадке. Тогда матери поднимают их и снова пускают побегать. Если не ошибаюсь, ты заправляешь Ночной Кухней? Много людей, большое помещение. Тебе нужно место, которое ты способна контролировать, и чтобы никакие идиоты не мешали.
Если бы он добавил «Я прав?», как пустослов, ищущий аплодисментов, она бы его возненавидела. Но патриций читал ее мысли изнутри, спокойно и бесстрастно. Гленда подавила дрожь, потому что он говорил чистую правду.
– Я ничего ни у кого не отнимаю, мисс Медоед. Я просто меняю площадку, – продолжал собеседник. – Что приятного в том, чтобы пихаться и драться? Это всего лишь способ хорошенько пропотеть. Нет, мы должны идти в ногу со временем. По крайней мере, я знаю, что «Таймс» идет в ногу со мной. Капитаны, несомненно, будут жаловаться, но они стареют. Умереть в игре кажется романтичным, когда ты молод, но человеку зрелому хочется сделать так, чтобы и волки были сыты, и кобыле легче. Они это понимают, пусть даже и не признают, и, протестуя, постараются, чтобы их не приняли всерьез. На самом деле я не отнимаю, а даю. Признание, принятие, определенную репутацию, позолоченный кубок и шанс сохранить оставшиеся зубы.
Гленда смогла лишь выговорить:
– Да, но вы их обманули!
– Правда? Но ведь им необязательно было напиваться в стельку, не так ли?
– Вы знали, что они напьются!
– Нет. Я всего лишь подозревал. А они могли быть осторожнее. Они должны были быть осторожнее. Скажем так, я повел их правильной дорогой, прибегнув к небольшому обману, вместо того чтобы гнать их по ней палками. А палок у меня много, мисс Медоед.
– И вы за мной шпионили! Вы знаете про остатки с кухни!
– Шпионю? Мадам, про одного великого принца некогда сказали, что он думал только о своих подданных. Я тоже думаю о своих подданных. Просто у меня лучше получается, только и всего. А что касается остатков, я сделал вывод на основании общеизвестных сведений о человеческой природе.
Гленда многое хотела сказать, но почему-то отчетливо почувствовала, что аудиенция – по крайней мере, та часть, где предполагалось ее участие, – закончена. Тем не менее она спросила:
– А вы почему не пьяны?
– Прошу прощения?
– Вы весите примерно вдвое меньше любого из наших парней, и все они отправились домой в тачках. Вы выпили столько же и сидите тут свежий, как ромашка на лугу. В чем фокус? Волшебники сделали так, чтобы пиво исчезло из вашего живота?
Она уже давно перестала искушать судьбу. И теперь судьба, вырвавшись из-под контроля, летела как перепуганная ломовая лошадь, которая не может остановиться, потому что за спиной грохочет и подпрыгивает огромная телега.
Витинари нахмурился.
– Милая моя, если человек пьян настолько, что позволяет волшебникам, которые и сами усердно прикладывались к плодам лозы, извлекать что-либо из своего тела, он все равно что мертвецки пьян. Предвосхищая твой следующий комментарий, замечу, что хмель, теоретически, тоже лоза. Более того, я пьян. Правда, Стукпостук?
– Вы действительно поглотили около двенадцати пинт очень крепкого солодового напитка, сэр. Теоретически вы должны быть пьяны.
– Идиосинкратически сказано, Стукпостук. Спасибо.
– Но вы не ведете себя как пьяный!
– Да, я неплохо веду себя как трезвый. И должен признать, что утренний кроссворд заставил меня изрядно поломать голову. Прокаталепсис и плеоназм в один день! Мне пришлось взяться за словарь. Шарлотта – просто зверь. Так или иначе, спасибо, что пришли, мисс Медоед. Я с большой теплотой вспоминаю жаркое с овощами, которое готовила ваша бабушка. В скульптуре это была бы прекрасная статуя, без рук и с загадочной улыбкой. Как жаль, что некоторые шедевры преходящи.
