– Он почти не выходит из комнаты, еле передвигается. Но в
целом здоровье у него достаточно хорошее.
– Старый грешник!
Гарри Ли вошел в дом, Трессильян принял его шарф и
театрального вида шляпу.
– А как поживает мой любимый братец Альфред? У него тоже все
в порядке? Будет ли он рад видеть меня?
– Думаю, что да, сэр.
– А я не думаю. Как раз наоборот! Наверное, известие о моем
приезде совершенно выбило его из колеи. Мы никогда не могли терпеть друг друга.
Вы почитываете Библию, Трессильян?
– Разумеется, время от времени читаю.
– Тогда вы знаете историю о блудном сыне. Послушный брат
вовсе не обрадовался тому, что блудный сын вернулся, помните? Благополучный
домосед Альфред явно не обрадуется моему возвращению.
Трессильян, не произнося ни слова, смотрел в одну точку
прямо перед собой. Застывшая спина выражала протест. Гарри хлопнул его по
плечу:
– Ладно, старина! Пойдем! Веди меня к жирному тельцу,
заколотому в мою честь!
– Соизвольте, пожалуйста, пройти со мной сначала в гостиную,
мистер Гарри. Я не знаю, где сейчас все господа. За вами не послали машину на
вокзал, чтобы встретить, потому что никто точно не знал, когда вы приедете.
Гарри оглянулся по сторонам.
– Вся старая декорация на прежнем месте, – констатировал он.
– Мне кажется, здесь вообще ничего не изменилось за эти двадцать лет, пока я
отсутствовал.
Он вошел в гостиную. Старый слуга пробормотал:
– Пойду поищу мистера Альфреда или миссис Лидию, – и быстро
удалился.
Гарри Ли сделал несколько шагов и вдруг застыл как
вкопанный. В растерянности, не веря глазам своим, он уставился на привидение,
которое сидело на подоконнике. Глаза его скользнули по черным волосам,
желтоватой, смуглой коже лица. Он был явно обескуражен.
– Боже всевышний! – выдохнул он наконец. – Вы, вероятно,
седьмая и прекраснейшая супруга моего отца?!
Привидение спрыгнуло с подоконника и подошло к нему.
– Я – Пилар Эстравадос, – представилось оно. – А ты, должно
быть, мой дядя Гарри, брат мамы?
– Значит, ты – дочка Дженни?
Пилар пропустила мимо ушей этот вопрос.
– Почему ты спросил меня, не седьмая ли я жена твоего отца?
У него действительно было шесть жен? Гарри засмеялся:
– Нет, я полагаю, что у него была одна – во всяком случае,
официально. Ну, Пилар, действительно трудно поверить, что в этом мавзолее может
цвести что-то столь светлое, как ты.
– В этом мавз... что-что?
– В этом мавзолее восковых фигур! Я всегда находил этот дом
ужасным. Но сегодня, когда я снова увидел его после стольких лет отсутствия, он
кажется мне еще более убогим, чем прежде.
– О нет! – решительно возразила Пилар, хотя и почтительно
понизила при этом голос. – Здесь все очень красиво. Мебель тяжелого дерева,
ковры – толстые, мягкие ковры повсюду, и много, много орнаментов. Все такое
добротное и очень дорогое!
– Это верно, конечно.
Она явно развлекала Гарри.
– И все-таки то, что здесь ты, – сказал он, – для меня как
удар под дых...
Он запнулся, потому что именно в этот момент в комнату вошла
Лидия.
– Здравствуй, Гарри! Я Лидия – жена Альфреда.
– Здравствуй, Лидия!
Он пожал ей руку, окидывая быстрым оценивающим взглядом ее
интеллигентное, выразительное лицо. Так мало женщин умеют столь грациозно
двигаться.
Лидия в свою очередь пыталась быстро осмыслить то
впечатление, которое он произвел на нее. Он был пугающе огромным, как медведь,
но в нем не было ничего отталкивающего. И тем не менее, безоглядно доверять ему
я не стану, решила она. И сказала с улыбкой:
– Ну, и как все тут выглядит спустя столько лет? Сильно все
изменилось?
– Не особенно. – Он огляделся. – В этой комнате переставили
мебель.
– О да, несколько раз, это я так захотела.
Он вдруг засмеялся, внезапно состроив мину, как у гнома,
напомнив ей старика этажом выше.
– Так стало гораздо лучше – значительно больше вкуса. Мне
ведь в свое время сообщали, что старый добрый Альфред женился на девушке,
предки которой пришли в Англию еще с завоевателями.
Лидия улыбнулась:
– Да, думаю, это верно. Но с некоторых пор таких предков
стало просто несметное количество.
– А как дела у Альфреда? – спросил Гарри. – Он все тот же
«Господин Медленно, Но Верно»?
– Не знаю, найдешь ли ты в нем какие-то перемены.
– А что поделывают остальные? Судьба разбросала их по всей
Англии?
– Нет. На Рождество они все будут здесь. Гарри раскрыл глаза
от изумления:
– Что? Да тут намечается настоящий семейный праздник! Раньше
отец не был таким сентиментальным. Он, наверное, сильно изменился.
– Вероятно.
Голос Лидии прозвучал сухо. Пилар слушала молча и с
интересом.
– А Джордж? Он все такой же старый скряга? Как его
взволновало однажды, когда ему пришлось отдать полпенни из своих карманных
денег!
– Джордж – член парламента, депутат от Вестеринхэма.
Гарри откинул голову и звонко захохотал:
– Не может быть! Наш толстячок в парламенте. Вот так штука!
Его безудержный смех звучал почти не жестоко и, казалось,
готов был взорвать комнату. Пилар задержала дыхание, даже Лидия вздрогнула.
Вдруг Гарри перестал смеяться и устремил взгляд в сторону двери. Там стоял
Альфред. Выражение лица у него было какое-то особенное и странное.
Вначале Гарри смотрел на него, не двигаясь; затем по лицу
его пробежала улыбка. Он сделал шаг вперед.
– Ну и дела. Так это же Альфред. Альфред кивнул.
– Привет, Гарри, – сказал он холодно.
«Как все это странно, – подумала Лидия. – Они стоят друг
против друга, как две собаки, настороженно обнюхивающие одна другую.»
Глаза Пилар широко раскрылись. «Как глупо эти двое
уставились друг на друга, – подумала она. – Почему они не поцелуются? Ах, да.
Англичане ведь этого не делают. Но они могли бы хоть что-нибудь сказать. Почему
же они просто стоят и молча смотрят?»
