Он не-е дойдет, нет, не дойдет до Геллеспонта! А-э!!.
Аленке концерт не понравился. Всю обратную дорогу девочки спорили, чуть не поссорившись.
— Ты до гениальной музыки просто не доросла, — уверяла Лиза, прижимая к груди фотографию группы с автографами «ремонтов».
— Что попало, — тихо защищалась Алена. — Орут и орут. Я спокойные песни люблю и чтоб все слова разбирались.
— Это АБСОЛЮТНО разные вещи! — настаивала сестра. — Даже сравнивать нельзя. Пиччи, скажи ты!
— Я Окуджаву люблю, — признался Печенюшкин. — Выходит, Аленкин вкус мне ближе. Но спорить не о чем. Дороги этой дальней на вас обеих хватит. Лишь бы всегда был рядом синий троллейбус.
— Но сейчас ведь Федя в нем ездит. — Лиза не поняла спутника. — Печенюшечкин! Ты ведь и сам можешь превратиться в троллейбус. Помнишь?
— Я же не всегда рядом, — вздохнул Пиччи, останавливая «мерседес». -Это тоже хорошая машина. Сейчас мы ее только чуть-чуть усовершенствуем.
Он поднял капот и, засучив рукава, принялся копаться в моторе. Пальцы его гнули металл, как пластилин, разрывали, соединяли, изгибали, разглаживали.
— Готово! — захлопнув капот, мальчуган уселся и круто взял с места. — Теперь, Лизонька, вы и без меня шутя оторветесь от любой погони. Запоминай.
Пиччи объяснял, Лиза повторяла, Аленка хлопала ресницами, глядя на чудесные штуки, вытворяемые машиной.
— Да-а. — Лиза вытерла вспотевший лоб. — Слушай, а сколько бы тебе заплатила фирма за переделку модели?
— Ну, — задумался Печенюшкин, — миллиард бы, наверное, дали.
— Рублей?! — ахнула Алена.
Лиза фыркнула.
— Я думаю, долларов. Правильно?
— Дали бы и в золотых дукатах, — Печенюшкин рассмеялся. — Но, вообще, машина классная. Эту модель легко было подправить. Поехали домой, а то мне время исчезать.
— А когда по-настоящему домой? — Аленка шмыгнула носом. — Здесь очень хорошо, но я уже по всем скучаю. Раз в день с мамой-папой по видеотелефону — это же мало. Я во двор наш хочу, и к бабушкам, и к дедушкам, и в квартиру нашу, и на дачу.
— Скоро уже, не горюй! Проводим картоморов, вернетесь домой с почестями. Завтра я улетаю на Запеку, значит, осталось дел недели на две. Будете без меня скучать?
Алена внимательно смотрела на мальчика.
— Ты что-то нехорошее знаешь, а нам не говоришь, — сказала она неожиданно. — Почему мне так все время кажется?.. Лиза, что я сейчас спрашивала?
— Когда нам домой? — старшая сестра, похоже, пропустила напряженный момент мимо ушей. — Я тоже хочу, только я обещала солиста «ремонтов» в гости к нам в отель пригласить. Пол о'Мойкин, вот он на фото — курчавый, разрисованный. Ленка, дадим ему автографы? Можно, Пиччи?..
На райском островке близ Мадагаскара в штаб-квартире гангстеров бурлили перемены. Ларри Люгер, творец и глава преступного синдиката, объявил о намерении ликвидировать дело. Сам хозяин и его подручные — Ужастик и Косоголовый, появившись в небоскребе на несколько часов, тут же исчезали вновь. Лишь изредка Ларри вызывал заместителя по радио и отдавал приказы, повергавшие того в недоумение и панику. Но ослушаться всесильного шефа Чарли Бимбом боялся.
Чарльз Бэдмен Бимбом, несомненно, был блестящим джентльменом. Сверкали его напомаженные волосы, пробор, масленые ласковые глаза, усики, зубы, галстук, булавка в галстуке, запонки, ботинки, цепочка на жилете, костюм мягко отливал серебром. Подчиненные прозвали его Сияющим Чарли.
Сейчас на самой маленькой из своих яхт, в полном одиночестве, Чарли, в который уже раз, лихорадочно обдумывал ситуацию. Волны чуть покачивали драгоценную скорлупку, стоящую на якоре близ островка, у входа в коралловую лагуну. Беспощадное солнце вынудило гангстера сменить привычное облачение. В майке из тончайших золотых нитей и джинсовых шортах с заплатами, собственноручно пришитыми самым знаменитым из парижских модельеров, он бессильно откинулся в шезлонге, рассеянно поглаживая пальцами неподвижный штурвал.
Крах, разорение, нищета, быть может, и арест — вот что виделось Чарли на горизонте. Безумная затея Люгера означала конец синдиката. Конечно, ареста можно было избежать и даже спасти при удаче кое-какие средства. Но для Сияющего Чарли, Симпомпончика, как звала его покойная ныне мамочка, жизнь все равно кончалась.
Он привык швырять миллионы на любую прихоть, дарить целые цветочные магазины девушкам, случайно приглянувшимся на набережной, каждую неделю покупать новые, самые дорогие, машины. Кроме того — втайне от Люгера — он запустил руку в казну организации, надеясь вскоре покрыть недостачу, однако запутывался в долгах все больше и больше.
«Утопиться? — размышлял Симпомпончик. — Но до чего ж я буду уродлив, если тело найдут! Тьфу!.. Пригоршня снотворного? Черт, как хочется жить! Черт?.. Как легко все решалось в сказках. Продаешь душу черту, живешь на всю катушку, а на остальное наплевать!..»
— Душу не покупаю! — визгливый голос послышался внезапно за спиной бандита. — Такой мерзав-ав! — ав! — мерррзавец нужен мне живым! Трусливый, жадный, кровав-ав! — рр-гав!!! — голос захлебнулся в лае.
Чарли стремительно развернулся вместе с креслом. Пальцы его сжимали тяжелый «люгер» — заместитель неосознанно подражал шефу. Пять пуль в упор, они должны были отбросить пришельца к рубке и заставить сползти на настил, истекая кровью.
Фигура не сдвинулась. Более того — на кремовом костюме незнакомца не обнаруживалось и следа от выстрелов. Ошеломленный Симпомпончик понюхал дуло, скривился и, пряча оружие, наконец-то оглядел незваного гостя.
Тот был одет безукоризненно элегантно — дорого и неброско. Лицо его казалось заурядным сначала, но при ближайшем рассмотрении обнаруживало странное сходство с собачьей мордой. Толстый, чуть лиловатый нос, сильно выдвинутая вперед челюсть, рот до ушей с чересчур темными губами. Серые влажные кудри выбивались из-под шляпы. Лишь глаза были явно не собачьи — белые, бешеные, с мутью в зрачках.
Пришелец вытянул руку перед собой, ладонью вниз, и золотой дождь посыпался на палубу. Куча монет быстро росла. Чарли укусил себя за палец, охнул от боли и, нагнувшись, подобрал желтый кругляш, подкатившийся к ногам.
— Французские луидоры, — определил он. — А в шляпе у вас, конечно, кролик и в желудке у него бриллиант с мой кулак?
— Хва-ав!.. перестань паясничать, — теперь незнакомец тщательно подбирал слова. — Наши интересы сходятся на некоторое время. Будешь послушен, я решу все твои проблемы и в придачу набью золотом до крыши ваш дурацкий небоскреб.
Чарли следил за прессой, знал о последних невероятных событиях в Нью-Йорке и охотно поверил в новое чудо. Опытнейший пройдоха, он почувствовал несомненную связь между главной сенсацией мира и невозможным, казалось, появлением на яхте «собачьего сына» — так Симпомпончик мысленно окрестил пришельца.
— Я собираюсь выкрасть двух девчонок из отеля Гринпис в Нью-Йорке, — заявил незнакомец без предисловий. — Ты читал газеты, все, что нужно, знаешь. План мой, исполнение в основном мое, но для некоторых деталей мне нужен ты и твои люди. Понятно?
