Зачарованный Очисток уставился в немигающие, подернутые дымкой, как сухой лед, глаза кобры. Никто не смотрел наверх. А там, в облаках, появился круглый просвет, вспышка, замеченная колдуном, повторилась и засияла устойчиво, и пророс из нее вниз, уперевшись в берег, в основание волнолома, широкий светящийся луч. По нему, как по канату, скользила вниз с убийственной скоростью маленькая золотисто-рыжая обезьянка. Вот она ударилась оземь, и тотчас встал на ее месте исполинский, словно памятник самому себе, Печенюшкин — мальчик с солнечной шпагой в руке.
Колени Пиччи медленно согнулись. Не дыша, он склонился перед телом Дракошкиуса, распростертым на волноломе. Каменное окровавленное острие торчало из груди мертвого чародея.
— Учитель. — шептал мальчик. Лицо Печенюшкина было неподвижным, и только слезы безостановочно текли и текли по щекам. — Я спешил, как мог, гнал на форс-мажоре. Мы управились за шесть дней, вместо двух недель. Простите меня, учитель.
Он вскочил с колен, стремительно обернувшись к Очистку.
— Ты думал, что я робот?! Машина?! Не умею ненавидеть?! Это мой личный враг, Клара-Генриетта. Оставьте его мне!
— Ну, вы извес-с-стный гуманис-с-ст, Пиччи, — шелестела змея. Казалось, будто медленно пересыпаются шершавые льдинки. — Только, ес-с-сли вы поклянетес-с-сь.
— Клянусь! — обещал мальчик. Он взмахнул рукой, и Очисток, застывший под взглядом кобры, рухнул ниц. Широкий луч, проросший из точки за облаками, переместился к горлу колдуна, лишив того возможности двигаться. Ураган стих.
— Уводите всех с острова, Клара, — медленно проговорил Печенюшкин. — Оставьте нас. Больше ему коварство не поможет. Я позабочусь. Оставьте нас вдвоем.
Тело Дракошкиуса возвышалось на палубе каменной громадой. Российский авианосец «Кимры», входивший в состав международной флотилии спасения, дрейфовал в полумиле от берега острова Люгера. На мачте авианосца был приспущен андреевский флаг.
Лиза с трудом удерживала в руках тяжелый морской бинокль. Пальцы ее дрожали, слезы застилали глаза. Впрочем, толку от бинокля все равно не было.
Едва кольцо земной флотилии начало расширяться, иссиня-черные тучи, спустившись вниз, накрыли остров шапкой. Пересверки молний беззвучно гуляли в тучах.
Федя, уничтоженный вовсе, сидел прямо на палубе, не поднимая лица. Девочки, Фантолетта и кобра держались вместе, находя друг в друге поддержку. Отдельной кучкой сбились рядом картоморы.
Ларри, Ужастик и Косоголовый кружили над островом в вертолете Люгера по самой границе туч.
Ожидание длилось уже более часа.
Все прекратилось внезапно: черную выжженную почву острова залило солнце. Медленно, как бы нехотя, из закопченных руин сложилось, поднимаясь, и вновь побелело здание. Редкие, бурые вначале, пятна появились на земле, слились и зазеленели. Клочок суши в океане — арена безжалостной схватки — опять приобретал райские черты.
Пиччи появился на палубе, рядом с друзьями. Левую руку, странно согнутую, он держал в кармане. Глаза мальчика, опустошенные, выцветшие, смотрели вдаль, туда, где вместо обелиска возвышалась теперь белая статуя дракона.
— Что с рукой? — бросилась к нему Алена. — Больно?!
— Заживет. — мальчуган закусил губу. — Знаешь, что он прошептал МНЕ, умирая? «Мастер невозможного.» Это я-то. — он растерянно и жалко улыбнулся.
— Но ты оживишь Дракошкиуса? — тревожно спрашивала девочка. — Ты должен. Разве герои умирают?
— Я не могу этого сделать. — с трудом проговорил Печенюшкин. — Он дрался честно и погиб в бою. Я не Бог. Но если появится хоть доля, хоть зернышко надежды.
— Ты оживишь его, — настойчиво, требовательно повторяла Алена. — Ведь ты же мастер. мастер?!
— Конс-с-спирация. — оправдывалась Клара-Генриетта, свернувшись, как встарь, клубком у Лизиных ног.
— Что же ты? — упрекала змею ее маленькая королева. — Все время была рядом, а Мурлыку Баюновича не уберегла!
— Пос-с-слушай с-с-с с-с-самого начала, — шипела змея. — Мы с Пиччи уже давно присматривали за картоморами. Ни одна живая душа не подозревала, что Скороспелок и Неровня — фантазильские разведчики. А чтобы я могла при необходимости переметнуться в лагерь предателя, Скороспелок сам вписал в досье Неровни чудовищную подробность. Служба безопасности якобы установила, что королевская секретарша ночами, тайком, разрывала землю на огородах и грызла СВЕЖУЮ МОРКОВЬ! Каково?! Такого агента Очисток не мог упустить. Он попался на крючок, а я, как могла, дурачила покойного. Стихи. бр-р! Но Печенюшкин уверял, что это психологически точная деталь. Самый изобретательный разведчик, мол, в жизни не пойдет на такие муки, даже для укрепления собственной легенды.
В экспедиции за бриллиантами и после я берегла вас, сестренки, как зеницу ока. Вспомни, Лиза, выбегая из «мерседеса» к троллейбусу, ты ведь и не думала брать с собой корзинку!
— Разве?.. — вскинулась Лиза. — Ой, точно! Мне ее как будто прямо в руку толкнуло! Как же я забыла?..
— Лишь в самых крайних обстоятельствах мне позволялось открыться, — продолжала змея. — Очисток, доверяя мне, вручил ключ от камеры. Я и так могла бы передвигаться везде, но боялась, что колдун заметит это.
Гуманитарная продовольственная помощь, проделки с телекамерой — все это упражнения твоей верной служанки, Лиза. А когда Симпомпончик, это ничтожество, забрал у вас волшебные колечки и обходил после этого наши камеры, я сразу стащила их и вертела до изнеможения. Так о нашем местонахождении узнали друзья.
События принимали стремительный оборот. Тюремщик хотел пытать вас. А в эту пору в камере картоморов как раз шла разборка, меня разоблачали как предательницу. Пришлось быстрее признаваться, удирать и спешить к вам на подмогу. Но Ларри успел раньше, спасибо ему. Тогда я кинулась наружу. Мне удалось сдержать Очистка, не дать расправиться с вами до появления Пиччи. Остальное вы знаете. Теперь суди, маленькая королева, виновна ли я в гибели дракона.
— Стоит ли искать виноватых, — вмешался Печенюшкин, увидев, что Федя, тихо скрипя зубами, рвет на груди вышитую рубаху. — Я сделаю все, перетряхну по странице, по строчке все волшебные книги, расшифрую все пометки на полях, зароюсь в прошлое, буду угадывать варианты, в плоть облекать вероятности. Я сделаю все — даю вам святое бразильское слово!..
Кожурка, Глазок и Клубень улетали с последней ракетой. Вторые сутки длилось торжественное отбытие на Запеку народа картоморов. Величавые марши заглушали рев космических двигателей.
Все это время Великий Маг Фантазильи не покидал трибуну для почетных гостей. Давно закончилась основная прощальная церемония, отзвучали речи — Федя стоял собранный, прямой, как струна. Ветер трепал его серебряно-рыжую шевелюру, запутывался в бороде, отступал, пораженный стойкостью домового, и вновь накидывался на взлетную площадку.
Подполковник спецкоманды «Честь» плакала на груди у Алены. Девочка же сдерживалась, крепилась из деликатности, чтоб не расстраивать Кожурку еще пуще — ведь они расставались навсегда.
