Майк просветил меня в вопросах истории.
— Секретную службу создали в 1865 году специально для борьбы с фальшивомонетчиками, а также для силового обеспечения всех законов, касающихся финансовой системы и общей безопасности правительства. Охранять президентов они стали только после убийства Маккинли.
Старк вернулся к своему рассказу.
— Итак, в 1944 году, на второй день аукциона, мой отец сидел за столом в своем кабинете. Неожиданно к нему вломились два агента Секретной службы, которые заявили, что монета Флэнагана была украдена из Монетного двора, что она не имеет никакой ценности и они намерены конфисковать ее, прежде чем она попадет на аукцион.
Майк решил кое-что уточнить.
— А у кого Флэнаган купил этого нелегального «двойного орла»?
— Именно это и хотели знать в Секретной службе, — слегка нахмурившись, ответил Старк. — Кроме того, они спросили отца, почему в каталоге аукциона написано, что не меньше десяти экземпляров этой монеты находится в частных руках, и откуда у него такая информация.
— И они получили ответы?
— Разумеется. Отец и дядя проявили чрезвычайную готовность к сотрудничеству. — Старк снова заулыбался. — В конце концов они выложили за «орла» огромную сумму — шестьсот долларов. Они представили все чеки и квитанции и привели Секретную службу прямо к ювелиру, в сейфе которого хранилась монета.
— Значит, по крайней мере до одной они добрались, — сказал Майк.
— Совершенно верно, детектив. Это был один из первых уроков, полученных мной от отца. Главный агент Секретной службы потратил еще несколько месяцев на поиски других «двойных орлов», о которых рассказал отец. Он рыскал повсюду, как ищейка, в Филадельфии, Балтиморе, Мемфисе, Лондоне.
— Сколько экземпляров украли из Монетного двора и сколько избежали уничтожения? — спросила я.
— Десять. Они выяснили это, обратившись к тестовым образцам, которые в отличие от всей серии не переплавили по распоряжению правительства.
— И сколько из них Секретной службе удалось вернуть?
— Девять. Девять экземпляров обнаружили. Все, кроме одной монеты, попавшей к королю Фаруку.
— Правительство узнало, кто совершил кражу?
— Следствие выяснило все детали. В тот год, когда пропали «двойные орлы», в отделе пробации служил один мошенник по имени Джордж Маккейн. После 1937 года, в период между исчезновением «орлов» и аукционом, Маккейна арестовали за кражу ценностей.
— Значит, он сидел в тюрьме?
— Да, за то, что украл потом. В похищении «орлов» он не признался, и суд не предъявил ему это обвинение. Но в Секретной службе думают, что схема была та же. Когда отбирали образцы для пробации, — а Маккейн имел полный доступ к этим материалам, — он просто заменил несколько монет другими, такого же размера и веса, но не имевшими никакой ценности.
— Обычный фокус с подменой, — заметил Майк.
— Верно. Никто никогда не заглядывал в мешки с образцами, — сказал Старк. — Как только выяснилось, что «двойные орлы» не станут легальными деньгами — то есть не пойдут в обращение, — их просто оставили лежать на полках до переплавки. А Маккейн воспользовался правом доступа к материалам для пробации и прихватил десяток золотых птичек.
— Но почему они решили, что монет было именно десять? — спросил Мерсер.
Старк помолчал.
— На основании взвешиваний, которые проводились во время пробации. По крайней мере, они считают, что это точная цифра.
— Тот парень из Секретной службы отлично поработал. — Майк записывал упомянутые Старком имена и даты. — Как бишь его звали?
— Агента, занимавшегося поиском «двойных орлов»? Его звали Стрэйт. Гарри Стрэйт.
28
— Я что-то не то сказал? — поинтересовался Старк, изучая наши лица.
Имя Стрэйта одинаково удивило нас троих.
Майк сделал пометку и вернулся к разговору.
— Нет, все в порядке. Итак, один из «двойных орлов» попал в Египет. Вы можете рассказать, как он вернулся обратно?
Старк прикусил губу.
— Боюсь, мне мало что известно. Вам лучше обратиться в Секретную службу.
Он записал в органайзер имя агента, с которым имел дело при продаже знаменитой монеты с аукциона за семь миллионов долларов.
— Гарри Стрэйт уже умер, но, я думаю, этот человек сможет вам помочь.
— А монета, проданная в 2002 году, была легальна?
— Вполне. Мы не стали бы второй раз наступать на грабли. Я не знаю, что происходило с монетой полсотни лет в Египте, но в 1996 году один вполне уважаемый британский коллекционер привез ее в Штаты. Есть такие люди… назовем их, скажем, «крысами».
— Тайные осведомители?
— Вот-вот. Один из них обратился в Секретную службу, и по пути домой беднягу арестовали. Дальше были допросы, протесты, переговоры и все такое, но в конце концов правительству пришлось признать, что оно совершило серьезную ошибку.
— Хуже, чем воровство Маккейна?
— Гораздо хуже. Когда Фарук купил своего «двойного орла», министр финансов при Франклине Рузвельте… не помню, как его звали…
— Моргентау, — подсказала я. — Генри Моргентау.
— Да, именно. Так вот, Моргентау выдал специальную экспортную лицензию дипломатическому представительству Египта, в которой эта монета — одна-единственная — объявлялась целиком и полностью законной.
— Почему?
— Трудно сказать. Скорей всего, чтобы избежать международного скандала. «Орел» попал к королю, которого мы старались сделать своим союзником, и правительство решило, что нет ничего страшного в том, чтобы оставить в королевской коллекции двадцать долларов, обещанных Фаруку еще до того, как монету решили уничтожить.
— И когда «двойного орла» наконец выставили на продажу, вы заработали кругленькую сумму в семь миллионов долларов? — спросил Майк.
— Мы щедро поделились с дядюшкой Сэмом, детектив. Это было разумное решение.
— Давайте слегка пофантазируем, сэр. Представьте, что я нашел еще одну украденную монету. Допустим, в сороковых годах кто-то неправильно подсчитал и Маккейн вытащил из мешка не десять, а двадцать золотых, — проговорил Майк. — Завтра я принесу вам очередной пакетик для вещдоков, а в нем лежит еще один кругляш с орлом — Свобода с факелом, 33-й год, и все такое. Что вы тогда скажете?
— Без сертификата, легализующего эту монету, — а Моргентау вряд ли подписал два таких документа, — это будет обычный кусок золота. Можете носить его в кармане на счастье или переплавить в обручальное кольцо и подарить своей девушке.
— Иначе говоря, ее ценность зависит от клочка бумаги?
— Совершенно верно.
