Моффет решил, что настал подходящий момент для отеческого совета.
— Я ценю ваш творческий потенциал, мисс Купер, но вам не кажется, что вы слишком вольно трактуете события?
— Мисс Воллис впервые увидела Даллеса Триппинга в тот вечер, когда обвиняемый пригласил ее к себе домой. Мальчика позвали в гостиную. Отец приказал ему сесть на стул и ответить на несколько вопросов. Речь шла об оружии — пистолете, который находился в доме. Даллесу грозило наказание, если он даст неправильный ответ. Один глаз у мальчика распух и налился кровью. На руке у него виднелись синяки и…
Робелон вскочил с места.
— Ваша Честь, мы удалились от сути дела!
— Мисс Воллис решила не уходить, — продолжала я, — пока не заберет мальчика, чтобы выяснить, что с ним произошло.
— Тогда почему она просто не пошла наверх и не просидела до утра у телевизора? Кто сказал, что она должна спать с моим клиентом? Если это все, что есть у мисс Купер…
— Вы сами знаете, что далеко не все.
Было еще кое-что, хотя не слишком много. Но я полагалась на Пэйдж Воллис и ее душераздирающую историю.
Моффет почесал в затылке.
— О чем может рассказать ребенок?
— Я не знаю, о чем он может рассказать. Поэтому и хотела с ним поговорить. Но нам все время вставляют палки в колеса.
— Мисс Таггарт, — спросил судья, — вам известно, почему в марте этого года мальчика вернули в ваше заведение?
— После ареста мистера Триппинга, сэр, у Даллеса не осталось живых родственников, и о нем некому позаботиться. Мы провели полное физическое и психологическое обследование Даллеса. На основании этих данных Суд по семейным делам пришел к выводу, что ребенок не может быть возвращен отцу даже после освобождения мистера Триппинга из-под стражи.
— Согласно статье десятой, — объяснила я, — о жестоком обращении с детьми и отсутствии родительской заботы. Каждые восемь месяцев будет проводиться слушание о продлении срока опеки над ребенком.
— Вы получили все документы из приюта, мисс Купер? — обратился ко мне Моффет.
— Нет, сэр. Только медицинский отчет, составленный в Беллвью, в то утро, когда мисс Воллис обратилась в полицию.
— Господа. — Судья указал на Таггарт и Ириззари. — Почему вы не передали всю документацию помощнику окружного прокурора? Она должна делать свою работу.
Таггарт поджала губы.
— Мы очень обеспокоены конфиденциальностью этой информации. Приемные родители не хотят разглашать свои имена, а мы не хотим выдавать местонахождение ребенка ради его же безопасности.
— Бумаги можно отредактировать. Просто уберите все имена и фамилии.
Таггарт и Ириззари начали совещаться, обсуждая предложение судьи.
Триппинг явно разволновался. Он что-то порывисто писал в блокноте и подсовывал записки Робелону.
— Можем мы хотя бы поговорить о результатах медицинского обследования? Я должен принять какое-то решение.
Таггарт согласилась и кивнула Моффету.
— Не возражаю, если это сделает доктор Хуанг.
Я поднялась.
— Ваша Честь, свидетель должен дать показания под присягой. Я хотела бы лично допросить доктора Хуанг.
— Сядьте, мисс Купер. Я справлюсь сам.
— При всем уважении, судья Моффет, я лучше знакома с обстоятельствами дела и могла бы более успешно вести перекрестный…
Он уставился на меня, и я села на место.
— Не надо меня недооценивать, мисс Купер. В рукавах моей широкой мантии припасено еще немало трюков. Я сижу в этом кресле не за красивые глаза.
Позади с тяжелым скрипом открылась дверь, и я оглянулась на вошедших. Двое одетых с иголочки мужчин плечом к плечу шагнули в зал и сели позади меня, в последнем ряду «на стороне невесты». Если бы субботнему телешоу понадобилась парочка ряженых секретных агентов, наверняка бы взяли этих типов. У обоих одинаковые короткие стрижки, казенные костюмы, неброские галстуки и темные очки, несмотря на полумрак в зале.
Я снова сосредоточила внимание на свидетельнице. Хуанг сообщила свои анкетные данные и вкратце рассказала о Даллесе, упомянув раннюю кончину его матери, воспитание у бабушки, смерть последней и совместную жизнь с отцом.
— Я рекомендовала запретить какие-либо контакты мистера Триппинга с его сыном. Между ними существует сильная связь, но она носит патологический характер. Даллес боится разорвать отношения с отцом. — Она остановилась и взглянула на обвиняемого. — Но еще больше он боится наказаний.
Триппинг что-то шептал на ухо Питеру Робелону, пока Фрит пыталась успокоить клиента и не отвлекать Робелона от процесса. Но Триппинг не смотрел в ее сторону — он отлично знал, что она сидит здесь только для красоты.
Робелон зашуршал бумагами и вмешался в рассказ Хуанг.
— Однако ваша коллега, кажется, ее зовут мисс Пласс, придерживается противоположной точки зрения. Она считает, что свидания полезны для обоих, потому что ребенок обожает отца и все равно получит возможность видеться с ним по окончании этих слушаний.
— Мистер Робелон, я предоставлю вам слово, — сказал Моффет. — А пока я хочу послушать, что скажет доктор Хуанг. Они общались постоянно?
— Да, по телефону. Мы решили, что это своего рода компромисс.
— Разговоры прослушивали?
— Нет. Но мы поставили условия. Мистеру Триппингу запрещалось обсуждать предъявленные ему обвинения и вообще любые уголовные дела. Кроме того, состоялись две короткие встречи. Я устроила свидания в больнице.
Теперь и я разволновалась не меньше обвиняемого.
— Что? Когда? Как только Триппингу предъявили обвинение, суд выписал охранный ордер. Он запрещает любые контакты с ребенком! Я не стану даже обвинять ответчика, я хочу знать: это дело рук двух профессиональных агентств? Ваша Честь, с этим ребенком могут разговаривать все, кроме меня! Неужели вам этого недостаточно?
Хуанг нервно кусала нижнюю губу и листала свои документы в поисках нужной даты.
— Вы знали об охранном ордере?
— Да, сэр. Но судья по семейным делам сказала, что лишает его юридического действия. В интересах мальчика. — Она указала на мисс Таггарт. — Адвокаты попросили меня устроить встречу.
Случай из серии «милое дело».
— Когда это было? — спросил Моффет.
— Я пытаюсь найти точную дату… Первая встреча состоялась, когда обвиняемый еще находился под арестом. Я хорошо это помню. Второй раз они встречались в середине лета, незадолго до моего отпуска.
Наверно, где-то на побережье Атлантики существует гигантский пляж, куда каждый август дружно устремляются все нью-йоркские психологи и психиатры, предоставив своим пациентам сидеть на антидепрессантах и стимуляторах.
