– В общем, да.
– В Нью-Йорке было совершено 854 убийства, двести шестьдесят три человека пропало без вести. Наша малышка в их числе. Скотти останется только опознать ее. Думаю, к пятнице это будет сделано. А где Мерсер?
– Он должен приехать в час.
– Я с твоим коллегой Педро де Хесусом с прошлого лета готовлю к суду дело о перестрелке.
– Ну и дурак. Если поторопиться, к весне, может, успеем.
В дверях Майк столкнулся с Микки Даймондом. Наверняка тот пришел с целью вытащить из меня все, что знаю о насильнике.
– Я тебе должен, Чэпмен. Пообедаем за мой счет у Форлини?
– В другой раз, приятель, – ответил Майк, обходя Даймонда.
– Он вам не рассказывал? – начал Микки. – Мы поспорили, что в День святого Валентина вы будете одна. Я, признаться, думал, что у вас с Джейком все серьезно…
Неудивительно, что Майк вдруг собрался уйти.
– Делаете ставки на моей личной жизни? – Мне стало так горько. – Ты, наверное, дни считал до того, как Джейк меня бросит? Вы настоящий друг, детектив Чэпмен. Старая дева, одна… спасибо за участие.
Я распахнула окно у себя за спиной и зачерпнула пригоршню снега, который скопился на крышке кондиционера. Майк сбивчиво извинялся, в то же время пытаясь остановить Даймонда.
– Атекс, можешь подкинуть пару сенсационных подробностей дела в Ист-Сайде? – переменил тему Микки. – Для завтрашней первой полосы?
– Нет у меня ничего! – не выдержала я. – Сделай одолжение, отвали! Новости будут в начале недели! Проваливай вместе с Чэпменом и держись от меня подальше!
Я скатала снежок и залепила им Майку прямо в макушку.
– И не вздумай писать мне валентинки, негодяй! Я всегда успею разместить объявление в «Пост».
– Хуже, чем в прошлый раз, уже не будет, – пробормотал Майк, отряхивая снег.
Несколько лет назад – тогда я только что стала работать в отделе – Даймонд, испытывая недостаток в материале, нацарапал опус под названием «Дама-юрист не ответит на любовный свист». Он не переставал твердить о том, что выбор профессии юриста был моей большой ошибкой. Ни один мужчина в здравом уме не станет встречаться с женщиной, которая может принять его ухаживания за преступные поползновения.
– Маркс Гарпо, он еще жив? Он немой. Идеально тебе подходит, – пробурчал Майк. – Может, и для Микки кого-нибудь подыщу. – Выходя с Даймондом из кабинета, он обратился к нему: – Ты не представляешь, на что мы вчера наткнулись!
– Майк!
Я пыталась его остановить, но он уже вышел. Не хватало только, чтобы Чэпмен проговорился о скелете, пока я не увиделась с окружным прокурором. Эта встреча, возможно, не принесет никаких результатов. Но Батталья с меня шкуру спустит, если тревога окажется ложной.
Глава 8
– Поднимите правую руку, левую положите на Библию. Клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего, кроме правды?
– Клянусь, – ответила Дарра Голдсвит.
Я стояла в конце зала за двумя рядами кресел, занятых присяжными. Их присутствовало двадцать из двадцати трех. Кресла были расставлены амфитеатром, так что присяжные сидели лицом к свидетелю. Слева от меня сидел их старшина, а также его помощник с секретарем. Рядом с молодой свидетельницей было место стенографистки, готовой записывать каждое слово.
Стараясь успокоить Дарру, я сказала ей, что никаких сюрпризов в судебном процессе не будет. Подсудимый по понятным причинам отсутствовал, поэтому не было и его адвоката для перекрестного допроса. Потерпевшей, вероятнее всего, придется ответить только на мои вопросы, которые мы с ней перед этим проговорили, – разве только кто-нибудь из присяжных отметит что-то важное, что я упустила в своем выступлении. Но я выступала перед судом присяжных неоднократно, так что едва ли такое могло случиться.
Двое молодых юристов из отдела попросили разрешения присутствовать в зале в качестве наблюдающих. Судебный пристав слушал, стоя у двери: за несколько часов до заседания я представила ему текст обвинения.
– Пожалуйста, скажите присяжным, как вас зовут и где вы живете? – начала я допрос.
– Дарра Голдсвит, – ответила та. – В настоящее время живу в Нью-Джерси. Я переехала туда из Манхэттена.
– Вспомните, пожалуйста, день восьмого марта почти пять лет назад, – попросила я.
Среди присяжных послышался шепот, хотя перед заседанием я специально попросила их вести себя как можно сдержанней. Они кивали и перемигивались. Их распирало от гордости – только в их заседании обсуждалось дело, попавшее на первые полосы.
– Сколько вам сейчас лет?
– Двадцать семь – исполнилось в этом месяце.
– Вы работаете?
– Да. Я помощник менеджера по связям с общественностью в Медисон-сквер-гарден. Работаю там шесть лет – с тех пор, как закончила колледж.
Сообразительная, надежная, ответственная – эти качества необходимы в ее работе. Наверняка в суде станут выяснять и другие черты ее характера, но для первого представления потерпевшей мы сочли достаточным привлечь внимание именно к этим.
– Можете рассказать, что вы делали вечером восьмого марта?
– Конечно. – У нее дрожали руки. Сцепив пальцы, она держала их перед собой на столе. – Я была в Гарден. Мы устроили добровольное мероприятие. Игра в баскетбол с профессионалами – выручка шла на благотворительные цели. Мне нужно было остаться в офисе до конца игры. Я ушла в начале первого.
– Вы шли из Гарден одна?
– Нет, я была не одна. Моего начальника ждала машина, чтобы отвезти его домой. – Она сжала пальцы. – Он сильно устал и хотел поскорее попасть домой на Парк-авеню. Поэтому он спросил, не затруднит ли меня сойти на углу Парк-авеню и Шестьдесят шестой улицы. Времени было уже около часа.
Можно было попросить ее начать рассказ с того момента, как она вошла в подъезд. Но присяжные должны были услышать, что пострадавшая, в отличие от некоторых других жертв насильника, возвращалась не из соседнего бара и не с вечеринки.
– Тогда я жила между Первой и Второй авеню. Поэтому я просто пошла на восток по Семьдесят шестой улице.
– Вы с кем-нибудь разговаривали по пути?
– Нет. На улице не было ни души.
– Что случилось потом?
– Я жила в городском особняке. С ключом в руке я поднялась по ступенькам – их там шесть – и хотела уже открыть дверь. И в этот момент я почувствовала его за спиной – он появился словно бы ниоткуда.
Она помолчала, чтобы взять себя в руки.
– Левой рукой он обхватил меня за шею. У него был какой-то острый предмет. Я не видела, какой именно, но он упирался мне прямо в шею. Он держал его в правой руке. Я просто окаменела. Он все время говорил. Мягко так говорил: «Не ори – и тебе ничего не будет. Я не хочу тебя порезать. Мне нужны твои деньги». Он затащил меня внутрь и закрыл дверь.
