– Я сказал, что, если он со мной свяжется, от него останется мокрое место.
Внезапный стук по стеклу напугал меня. Кто-то распахнул дверь, не дожидаясь приглашения.
– Притормози, Маккинни. – Это был Рой Кирби, соучредитель престижной адвокатской фирмы. – Освободите место, мне надо поговорить с клиентом. Джино, не говори ни слова!
Глава 21
Мы вышли из кабинета, оставив Кирби один на один с клиентом.
– Ему известно, что Ичико мертв? – спросил Майк.
– Видимо, нет, – ответил Маккинни. – Если только он не явился сюда, чтобы обеспечить алиби себе самому. Мол, я был в участке, когда Ичико загремел в ущелье, спросите сами.
– Замечательно, Пэт, – сказал Майк. – Вы сделали все – кроме того, что нам действительно необходимо. Мы так и не знаем имя убийцы. Человек, который ненавидел Аврору так, что схоронил ее заживо, разгуливает на свободе. Отдайте это дело Скотти.
– Сами попробуйте, Майк. Прямо перед тем, как вы приехали, Гвиди сказал мне, что ничего определенного об этом не знает, может только догадываться. В программе участвовали студенты или бывшие студенты. Им сказали придумать себе клички, чтобы потом нельзя было доказать их причастность к университету.
– А кличка у вас есть?
Маккинни взглянул в блокнот.
– Монти. Он сказал, что парень, который мог желать ей смерти, звался Монти.
Имя дружка Эмили Апшоу, о котором нам рассказал Тедди Крун. Об этом знали мы с Майком, но Маккинни не был в курсе деталей расследования. Похоже, это имя ему ни о чем не говорило. Майк подмигнул мне.
– Что Гвиди знает о Монти?
– Он был на последних курсах – что-то связанное с литературой. Гвиди думает, что он был писателем или поэтом.
– А Гвиди тогда сообщил об исчезновении Авроры в полицию? – спросила я.
– Нет. Говорит, его не интересовало ничего, кроме наркотиков. Когда она пропала, все решили, что Аврора уехала из города или попалась с торговлей и села в тюрьму.
Через пятнадцать минут Рой Кирби позвал Маккинни в кабинет. Майк в это время сидел на телефоне, договаривался о встречах на следующий день. Оставалось только догадываться, к какому решению пришли эти трое за дверью: меня, Скотти и Майка в это не посвящали. Маккинни вышел и попросил Скотти Тарена проводить их с Гвиди в комнату для допросов. Там вместо одной из стен было зеркальное стекло, и Тарен мог наблюдать разговор, сам оставаясь невидимым. Маккинни объяснил, почему мы с Майком были выставлены из комнаты: Гвиди, мол, чувствует себя стесненным в присутствии стольких следователей.
Когда Маккинни со свидетелем зашли в комнату для допросов, Тарен жестом пригласил нас в темную остекленную комнатку, откуда мы могли наблюдать за разговором.
Джино Гвиди принялся рассказывать, что он знает об Авроре Тейт и человеке по имени Монти.
– Наша программа состояла из двенадцати ступеней, по образцу программы для анонимных алкоголиков. Вы представляете себе, что это такое? – спросил он.
– В общих чертах. Расскажите, пожалуйста, поточнее, – попросил Маккинни.
– Прежде всего необходимо признать, что вы бессильны перед алкоголем и не имеете власти над собственной жизнью. Во-вторых, надо поверить в высшую силу, с помощью которой ваше здоровье может быть восстановлено. На следующей ступени вы принимаете решение обратиться к богу – неважно, как вы его себе представляете, – и признаться себе в том, что вы есть, чтобы вновь обрести собственную душу, – говорил Гвиди, все время продолжая курить. – Мы дошли до пятой ступени, и тут Монти стал срываться.
– Что вы имеете в виду? – спросил Маккинни.
– Я думаю, что самое главное здесь – признаться себе, богу и другим людям в том, что такое на самом деле наши ошибки. Многие из нас причиняли боль тем, кого любили, воровали деньги на наркотики, закладывали семейные драгоценности и тому подобное…
На голом столе стояла пепельница. Гвиди с силой вдавил в нее сигарету, качая головой.
– И что Монти?
– Как-то я сидел в парке на Вашингтон-сквер, дожидаясь начала собрания. Я совсем не знал этого парня – мы виделись всего несколько раз, по часу в неделю, в подвале церкви. Он рассказывал, что его выгнали из пансиона, что он сирота и прочий бред. И вот он стал мне говорить, что ему снятся странные сны.
– Сны? – удивился Маккинни.
– Да, кошмары. Говорил, что у него были видения, будто он кого-то убил.
– Он сказал вам, кого?
– Он не назвал имя. Не сказал, что это была Аврора Тейт. Говорил, что просыпается среди ночи с мыслью о том, что убил девушку. Какую-то курицу, которая его предала. Рассказал, что летом работал на стройке – здесь его рассказ звучал особенно странно – и использовал строительные материалы для того, чтобы замуровать ее в стене.
– И как вы после этого поступили?
– В каком смысле? – не понял Гвиди.
– Кому вы об этом рассказали?
– Я подумал, что он снова стал ширяться, мистер Маккинни. Кошмары, видения, затемнения сознания были для всех нас обычным делом. Я решил, что он опять подсел на крэк и у него начались галлюцинации и паранойя. Я по себе знал, что это такое.
– Монти рассказывал об этом кому-нибудь, кроме вас?
– Понятия не имею.
– Вы можете назвать имена… клички других участников? – спросил Маккинни.
Гвиди взглянул на Роя Кирби, потом ответил:
– Нет. Я не могу этого сделать.
– Или просто не хотите?
– Я сказал, что не могу. Двадцать лет – большой срок.
Майк не выдержал и зашептал:
– Какого черта Маккинни с ним миндальничает? Дайте мне десять минут – и он выложит все имена и номера социальных страховок. Слишком он дотошный, чтобы всего этого не знать.
– Конечно, – согласился с ним Скотти. – Но он сейчас колеблется. Думаю, Пэт вытрясет из него перед Большой коллегией что-нибудь еще.
Маккинни встал и пожал руку Джино Гвиди:
– Я свяжусь с Роем, если нам что-нибудь от вас потребуется. Договор есть договор.
– Какой еще, на хрен, договор? – удивился Майк.
Я подошла к двери, дождалась, пока Маккинни выйдет из комнаты, и спросила:
– Я что-то пропустила? О каком договоре шла речь?
– Кирби разрешил мне поговорить с Гвиди на том условии, что я не буду вызывать его в суд. Потому что эти сведения не подлежат разглашению.
– Не подлежат разглашению? Вы имеете в виду доктора Ичико? Медицинскую тайну?
– Нет, ну что вы. Я имею в виду тайну исповеди.
– Я чего-то не понимаю! – вскипел Майк. – Где здесь священник?!
