— Завтра будьте готовы понять, почему вам важно писать поэзию, — говорит он.
Наступил момент, посреди всего остального, что творилось в моей голове, когда я забыла, что он
Уилл. Я слушала его как
учителя.
Хави первый, кто встает, и вскоре за ним следуют остальные ученики. Уилл стоит лицом к столу, спиной ко мне, когда Эдди проходит мимо с листочком о задержании после уроков в руках. Я уже и забыла, что он вручил нам его. Она подмигивает мне, и останавливается у его стола.
— Мистер Купер? — она говорит с уважением, но преувеличенным. — Насколько я понимаю, задержание начинается на последней паре, ровно в 15.30. Естественно, я хочу, как, уверена, и Лэйкен, быть пунктуальной, чтобы мы могли отработать наше вполне заслуженное задержание с должной осмотрительностью. Не могли бы вы быть так добры, и поделиться с нами местом, в котором будет происходить данное задержание?
Уилл даже не смотрит на нее, когда идет к двери.
— Здесь. Только вы двое. В 15.30.
И он ушел. Вот так вот.
Эдди начинает хохотать.
— Что ты с ним сделала?
Я встаю и иду с ней к двери.
— О, не только я, Эдди. Мы обе.
Она разворачивается с широко распахнутыми глазами.
— О боже, он знает, что я знаю? Что он скажет по этому поводу?
Я пожимаю плечами.
— Думаю, узнаем в 15.30.
***
— Задержание? Утенок выписал вам задержание? — смеется Гевин.
— Господи, ему срочно нужна девушка, — говорит Ник.
Его комментарий вызывает у Эдди смех, и из ее рта начинает брызгать молоко. Я взглядом прошу ее прекратить.
— Не могу поверить, что вам выписали задержание, — говорит Гевин. — Но вы не знаете точно, за что оно, так? За прогуливание? Я хочу сказать, он ведь уже упоминал об этом на слэме на прошлой неделе, и не выглядел слишком сердитым.
Я знаю, за что задержание. Ну, практически уверена, что знаю. Он хочет убедиться, что Эдди можно доверять. Но я не уверена, потому вру.
— Он сказал, это за то, что мы не сделали задание, которое должны были делать в день нашего прогула.
Гевин поворачивается к Эдди.
— Но, насколько я помню, ты его сделала.
Эдди смотрит на меня, отвечая Гевину.
— Видимо, я его потеряла, — она пожимает плечами.
***
Мы с Эдди встречаемся за дверью в кабинет Уилла ровно в 15.30.
— Знаешь, чем больше я об этом думаю, тем отстойней кажется ситуация, — говорит Эдди. — Почему он не мог просто позвонить мне, если хотел поговорить о том, что мне известно? У меня были планы на сегодня.
— Может, нас надолго не задержат, — говорю я.
— Ненавижу задержания. Это так скучно. Я бы лучше полежала с тобой на полу Уилла, чем просидела его, — говорит она.
— Давай приложим усилия, чтобы сделать задержание веселым.
Она поворачивается, чтобы открыть дверь, но мешкает, затем оборачивается ко мне лицом.
— Знаешь, ты права. Давай повеселимся. Я практически уверена, что задержат нас на час. Представляешь, как много шуток о Чаке Норрисе мы можем придумать за час?
Я улыбаюсь ей.
— Не так много, как смог бы Чак Норрис.
Она открывает дверь в кабинет.
— Добрый день, мистер Купер, — говорит Эдди, залетая внутрь.
— Садитесь, — говорит он, стирая цитату о поэзии с доски.
— Мистер Купер, вы знаете, что сидения
поднимаются, когда Чак Норрис заходит в комнату? — спрашивает она.
Я смеюсь, следуя за ней к нашим местам. Вместо того, чтобы занять два в первом ряду, она идет в конец комнаты и придвигает две парты вместе. Мы сидим так далеко от учителя, как только возможно.
Уилл не смеется. Даже не улыбается. Он сидит на свое месте и сердито смотрит на нас, пока мы хихикаем; как школьницы.
— Послушайте, — говорит он, вставая и приближаясь к нам. Парень опирается на окно и складывает руки на груди. Он пялится в пол, будто пытается придумать, как бы получше начать разговор.
— Эдди, мне нужно знать, что у тебя на уме. Я знаю, что ты была в моем доме. Ты знаешь, что Лэйкен провела у меня ночь. Знаю, она рассказала тебе о нашем свидании. Мне просто нужно знать, что ты собираешься с этим делать; если вообще
что-либособираешься с этим делать.
— Уилл, я уже сказала тебе, — говорю я. — Она ничего никому не расскажет. Нечего рассказывать.
Он не смотрит на меня. Продолжает глядеть на Эдди, ожидая ее ответа. Думаю, моего недостаточно.
Не знаю, то ли от нервов, то ли от того, что последние три дня были самыми странными в моей жизни, но я начинаю смеяться. Эдди вопросительно смотрит на меня, и не может сдержаться. Девушка тоже начинает смеяться.
Уилл раздраженно вскидывает руки в воздух.
— Что? Что такого смешного, черт возьми? — Он начинает злиться.
— Ничего, — говорю я. — Просто это странно. Ты отправил нас на
задержание, Уилл. — Я вдыхаю и пытаюсь взять себя в руки. — Ты не мог просто, скажем, зайти ко мне вечером? Поговорить с нами потом? Почему ты нас
задержал?
Он ждет, пока наш смех схлынет, прежде чем продолжить.
— Это была первая возможность поговорить с вами обеими. Я не спал всю ночь. Я даже не был уверена, будет ли у меня работа, на которую стоит приходить сегодня. — Он смотрит на Эдди. — Если это выйдет наружу, если кто-нибудь узнает, что ученица спала в моей
кроватисо мной, меня уволят. Меня вышвырнут из колледжа.
Эдди выпрямляется, поворачивается ко мне и улыбается.
— Ты спала в его
кроватис ним? Ты скрываешь жизненно важную информацию. Ты не рассказывала мне
этого, — она смеется.
Он вновь идет к переду комнаты и падает на свой стул. Он наклоняется к столу и кладет голову в руки. Все идет не так, как он планировал.
— Ты спала в его
кровати? — шепчет она, достаточно тихо, чтобы Уилл не услышал.
— Ничего не было, — говорю я. — Как ты и говорила, он такой
зануда.
Эдди снова смеется, и я тоже не сдерживаюсь.
— Вам смешно? — говорит Уилл со своего места. — Для вас это просто шутка?
Я вижу по его глазам, что мы наслаждаемся нашим задержанием куда больше, чем должны были. Тем не менее, Эдди это не смущает.
— Вы знали, что у Чака Норриса нет чувства юмора? Как-то оно пыталось его рассмешить, и он вырвал его, — говорит она.
