Товин почти что улыбнулся.
— Конечно, если они вдруг появятся с каким-нибудь своим гипероружием, то, может, нам не строить больше новые корабли, как думаете?
— Я уверен, что «Кегар» вполне мог бы переключиться на строительство пассажирских лайнеров. — Сал оглядел обзорную галерею, в которой они стояли. — Я прямо здесь вижу, что можно улучшить.
Товин кивнул на стреловидный темный корпус:
— И вы бы переоборудовали этот кораблик под яхту и передали иерхонту, если бы он попросил об этом, да?
Сал на мгновение задумался.
— Я почти наверняка предпочел бы его уничтожить, — сказал он.
Товин повернулся и посмотрел на него — недоумевающе и выжидательно.
— Я не шучу. Это ведь только прототип, — улыбнулся Сал. — Не станешь ведь сажать высшее должностное лицо системы в корабль, не прошедший всех испытаний, а особенно если хочешь разогнаться до субсветовой скорости, что, собственно, и определяет выбор в первую очередь именно такого судна. Разве нет? Себя я доверил бы этому кораблю, но не иерхонта. А что, если несчастный случай? Подумайте, какой будет шум. Силы небесные, вы только представьте, как упадут наши акции.
Товин несколько мгновений кивал головой, глядя на корабль.
— Ну, тогда ракета, — сказал он.
— И я тоже, — тихо сказала Лисс в темноте. — Я думала, он просто идиот, случайно попавший на самый верх.
— Он неплохо корчит из себя идиота. Вообще-то я думаю, что он настолько же неподдельно глуп, насколько наши партнеры-насельники неподдельно наивны. Может быть, переговоры следует поручить Товину. Вряд ли у него получится хуже.
Они лежали в кровати на борту корабля-прототипа. Здесь было безопаснее, чем на лайнере или на любом другом из кораблей, сопровождавших посольство, хотя, возможно, не так роскошно и просторно. Стопроцентно гарантировать, что во время строительства корабля кто-нибудь не начинил его жучками, было невозможно, но на этом проекте были задействованы самые доверенные люди Салууса, а кроме того, он сам постоянно присматривал за ходом работ. Если вы хотели сказать что-то, не предназначенное для чужих ушей, лучше места было не найти.
— Думаешь, он пытался заключить сделку, напроситься в пассажиры, если ты и в самом деле решишь бежать?
Салуус задумался. Такие вещи он ни с кем не обсуждал напрямую, даже с Лисс. Он не сомневался, что она догадалась: использовать корабль для бегства возможно (явно догадался об этом и Товин, из-за чего Сал спрашивал себя, а кому еще это могло показаться очевидным; от этой мысли его слегка бросило в пот), но ни он, ни она ничего не выигрывали, говоря об этом вслух.
— Нет, — сказал Сал, решив не выносить хотя бы эту истину на свет божий. — Знаешь, вообще-то я думал, что Товин, может, сам шпион или что-то вроде.
— Правда?
— Я не удивлюсь, если узнаю, что он обо всем докладывает напрямую иерхонту или по меньшей мере главе его секретной службы. Я думаю, что его панибратски-грубоватые манеры — это способ заставить людей разоткровенничаться. Этого сукина сына прислали сюда, чтобы он вынюхивал и наушничал.
Лисс прижалась к нему длинным телом, неторопливо и нежно потерлась об него.
— Но у тебя он ничего не вынюхал?
— А что у меня вынюхивать? — сказал Сал. — Я ведь обо всем говорю прямо и открыто.
— Ах да.
Иногда, если она, засыпая, еще касалась его, Сал чувствовал, как ее пальцы выстукивают какую-то странную дробь на его боку или спине, словно пытались набрать некий тайный любовный код. Когда Лисс засыпала, эти движения прекращались, а иногда, словно очнувшись, она смущенно отодвигалась и сворачиваюсь калачиком.
Снова в отключке. На борту «Велпина». По-прежнему. Сколько это продолжалось — ни малейшего представления. Истиннодвойня сообщила им троим, что путь до конечной точки займет «несколько дней». После чего они незаметно для сцеври подали шепотсигнал Айсулу и Фассину: «Насчет „вы должны доверять нам“ — это к вам двоим относится. Только ш-ш-ш, хорошо?»
Айсул и Фассин обменялись взглядами.
Несколько дней. Прохождение червоточины занимало, конечно, не больше мгновения — от портала до портала. Дни уходили на то, чтобы добраться до портала на одном конце и от портала до места назначения — на другом. На это и, возможно, на всякие хитроумные маневры, чтобы сбить с толку тех, кто наблюдает или движется следом, пытаясь таким образом найти тайные порталы. Кто знал? Знали, конечно, Кверсер-и-Джанат, но ни за что не позволили бы ему или даже Айсулу бодрствовать во время этих прыжков через всю галактику.
Наблюдать, следить. Как могли остаться незамеченными все эти передвижения? Телескопы — оптические, рентгеновские, какие угодно, — детекторы гравитации, счетчики нейтрино, все, что практически в любой развитой системе недреманным оком отслеживает любой сигнал, поступающий из ближнего, среднего или дальнего космоса, — обязательно должно было что-нибудь да зафиксировать. Или, может, эти насельнические порталы — только в слаборазвитых системах, чтобы не так легко было обнаружить?
Да нет, есть же порталы у Юлюбиса и Ашума.
Наблюдать, следить. А если следит что-то настолько крошечное, что его заметить еще труднее? Кто-то, что-то могло последовать за кораблем насельников где-нибудь внутри системы и неожиданно ухнуть в тайный ход… Нет, пока явно никого и ничего.
Как бы невзначай, вяло, словно походя; что, если это превосходная — и бесконечная — игра? Что, если насельники — гениальные актеры, блестящие притворщики, безупречно следующие методике, необходимой для поддержания строжайшей дисциплины при каждом отдельном путешествии/ переходе/прыжке, да чём угодно? Мысли и судьбы небесные! У них было десять миллиардов лет, чтобы довести до идеала все, что им нужно. Кто знает, в чем они поднаторели до совершенства за это время? (Но невзирая ни на что, оставался хаос, игра неожиданностей, нагромождение случайностей, и что-нибудь должно было порой идти наперекосяк, пусть даже ты близок к совершенству…)
Приближение, замедление. Ровруэтц, Диреальете. Черт, новые имена, нужно разбираться, новые места, еще один шаг на долгом пути. Он так и умрет, вечно гоняясь за этим неуловимым насельником, черт бы его драл, или у него в голове так все запутается от всех этих отключек, что он забудет, зачем носится по миру как сумасшедший, и в один прекрасный день найдет Лейсикрофа, но будет уже поздно, и он, Фассин, глядя на этого парня, не сможет вспомнить, о чем хотел его спросить или что такое могло быть у этого насельника, что для него, Фассина, представляло хоть малейший интерес, имело хоть какую-то важность.
Пассажирский отсек на «Велпине» был почти целиком занят э-костюмом сцеври, которого звали Аумапил из Аумапила: огромная, испещренная белыми линиями черная ромбовидная конструкция — подобие странного иллюминатора, дающего искаженный вид космоса. Фассин, медленно пробуждаясь, чувствовал себя неумытым и больным, как и всегда, и не мог видеть ни Айсула, ни экрана на дальней стене, в любом случае бесполезного.
