— А кто из себя ангела строит? — повернулась к ней Инна.
— Ты строишь! — ответила Таня. — За любовь она видите ли, страдать собралась, мы, негодяи такие, обсуждать её должны! Да кому ты нужна!
— Товарищи комсомольцы! — сказала с укором Сусанна Андреевна. — Вам не кажется, что мы существенно отклонились от повестки собрания? Давайте ближе к делу…
— А мы и так ближе некуда, — ответил Костя Благовещенский. — Вы меня, Сусанна Андреевна, перебили, а я ещё хотел сказать, что подобные собрания позволяют запросто сводить счёты. Понимаете…
— Какой! А? — хлопнула Таня рукой по столу. — Это я здесь свожу счёты? Да я вообще сейчас отсюда уйду.
Костя вздохнул и сел.
— Извини, Таня, — сказал он.
— Второй раз предлагаю предоставить слово комсомолке Леннер! — проговорил из президиума Женя Константинов и помахал в воздухе карандашом, что, по-видимому, должно было означать требовательный стук по воображаемому графину. — Кто за это предложение?
Инна встала.
— Я каюсь, — грустно сказала Инна, и сразу в классе стало тихо. — Каюсь, что из-за меня сидят здесь люди, портят себе нервы. Я ни от чего не отказываюсь. Да, три дня прогуляла. В тот день с утра дождь шёл, настроение паршивое, а первый урок — физкультура. Около «Даров природы» Костю встретила. Думала, часок погуляем, а вон как вышло. Теперь уже ничего не поправишь. Накажите меня, как считаете нужным. Чего ещё говорить? — Инна поправила волосы. — Могу, конечно, пообещать, что больше прогуливать не буду. Хотя всего-то три недели учиться осталось. А раньше я совсем не прогуливала… — Инна улыбнулась.
— А теперь, позвольте, я скажу!.. — решительно поднялся Толик Ифигенин. — Я недолго… — Он зачем-то снял с руки часы и переложил их в ладонь. — Мы сейчас прослушали два выступления, — сказал Толик. — Одно свелось к вопросу: «А кто вы здесь такие, чтобы меня наказывать?», другое к просьбе: «Наказывайте побыстрей только хватит ломать комедию!»
Класс зашумел.
Толик поднял вверх руку.
— Во всяком случае, я понял так. — Толик некоторое время внимательно смотрел, как бежит по циферблату красная секундная стрелка. — Что ж, если честно, я ничего другого и не ожидал услышать. И отношения класса иного к этим высказываниям не ожидал. Почему? Да потому, что нет у вас настоящего коллектива! Вам в лицо ваши же товарищи говорят обидные вещи, а вы и ухом не ведёте! Значит, вы не уважаете друг друга. И школу и любите, и учителей! И вот результат! Вы молчите на комсомольском собрании. Ни слова не говорите ни в защиту, ни в осуждение Благовещенского и Леннер, хотя, я уверен, между собой вы им косточки, ох, как перемыли!
— Тем более незачем нам повторяться! — сказал кто-то с последней парты.
Гектор поднял руку. Александр Петрович испуганно посмотрел на сына.
— Мы вышли из возраста, когда обсуждается вопрос, можно ли дружить мальчику и девочке, — сказал Гектор. — Большинство из нас знает, можно или нет. А Толик, по-моему, хочет, чтобы мы порассуждали именно на эту тему. А если вдуматься в суть дела? Разве Костя и Инна систематически прогуливают? Единственный случай. Вот пусть классная руководительница и решает, какие на них наложить взыскания в административном порядке. А что касается разговоров о нашем коллективе… Толик напоминает мне человека из восточной сказки, который видит дерево и тень от дерева и пытается всех убедить, что дерево — это тень, а тень — это дерево… У меня всё!
— Кто ещё хочет высказаться? — спросил Женя Константинов. — Никто? Тогда я скажу… — Женя старательно откашлялся. — Мне, — громко сказал Женя, — абсолютно наплевать, как они эти три дня прогуляли: совместно или раздельно. Не занимает меня этот вопрос. И кого этот вопрос занимает, пусть тот поднимет руку, и мы дадим ему возможность выступить.
Александр Петрович задумчиво посмотрел в окно. В кабинете географии стояла тишина.
— Рук нет! — констатировал Женя Константинов. — А посему, товарищи комсомольцы, какие будут предложения?
— Есть предложение перейти к следующему вопросу повестки, — быстро сказал Гектор.
— Кто за предложение? — спросил Женя.
— Единогласно, — сказала Нина Парфёнова. — Организация школьного субботника.
— Какие будут предложения? — осведомился Женя.
— Есть предложение провести субботник в субботу восьмого мая после уроков, — сказала Нина Парфёнова.
— Кто за это предложение? — спросил Женя.
— Единогласно! — подал из президиума голос Вова Кузьмин.
Женя изумлённо посмотрел на Вову и выронил ручку. Класс радостно засмеялся. В дверь постучали.
— Да, да! — закричал Женя.
Вошёл Тимофей Тимофеевич.
— Ну как? — спросил он. — Когда решение будете зачитывать? Я послушаю…
— Только что зачитали, — сказал Женя. — Постановили провести субботник в субботу восьмого мая после уроков!
— И всё? — удивился Тимофей Тимофеевич.
— Вы же сами, Тимофей Тимофеевич, не любите, когда решения длинные…
— А почему вы тут так долго сидели? — спросил Тимофей Тимофеевич, на этот раз обращаясь непосредственно к Сусанне Андреевне. — И почему товарищ из райкома такой суровый сидит?
— Меня пригласили принять участие в комсомольском собрании, — ответил Толик. — А здесь было чёрт знает что! Расскажи кому, не поверят!
— Мы решали два важных вопроса, — сказала Сусанна Андреевна. — Можно ли дружить мальчику и девочке и надо ли нам всем любить друг друга…
— И пришли к выводу, — добавила Алла Степановна, — что дружить можно, а любить друг друга просто необходимо…
— А прогуливать можно? — строго спросил Тимофей Тимофеевич?
— Прогуливать, оказывается, можно, — сказал Толик Ифигенин. — Причём совершенно безнаказанно…
Тимофей Тимофеевич ещё раз оглядел класс.
Снова стало тихо.
— После праздников, — сказал Тимофей Тимофеевич, — я вам аттестацию устрою. Может, ещё кое-кого до экзаменов не допущу. А к вопросу о прогульщиках мы ещё вернёмся…
И тут случилось то, чего Александр Петрович никак не мог себе представить.
— Спа-си-бо! Спа-си-бо! Спа-си-бо! — троекратно и удивительно синхронно проскандировал десятый «Б».
Тимофей Тимофеевич махнул рукой и вышел из кабинета. Толик Ифигенин устремился за ним.
Больше всего Александр Петрович боялся, что сейчас, про него вспомнят.
— Можно я сегодня не буду выступать? — спросил он у Аллы Степановны. — В любой другой день, в любое время, только не сейчас…
Сусанна Андреевна хотела было постучать рукой по столу и привлечь внимание учеников к Александру Петровичу, но Александр Петрович и Алла Степановна так энергично замахали руками, что Сусанна Андреевна на секунду растерялась. Этой секунды оказалось достаточно, чтобы столы разом сдвинулись. Все пошли к двери.
