Шарп медленно покружил над аквалангистами на высоте пятисот футов, убедился, что никакие темные силуэты не прячутся поблизости, а потом сделал вираж к западу.
Вип однажды сказал, что друг его друга рылся в архивах Вест-Индии, разыскивая подробности об испанском флоте, который затонул у острова Доминика в 1567 году, и наткнулся на упоминание — почти в скобках — о том, что один корабль отделился от остальных еще в начале пути и ушел к южной оконечности Бермуд.
Разыскивать этого пропавшего ягненка было просто пустым номером, но чем черт не шутит?.. Маркусу все равно больше нечего было делать.
Второй пилот Шарпа, младший лейтенант по имени Форестер, закончил чтение «Пипл» и заявил:
— Мне нестерпимо хочется отлить.
— Мы почти дома, — отозвался Шарп.
Он уже был готов отказаться от поиска, набрать высоту и повернуть обратно к северу, когда вдруг ожило радио:
— Хьюи-один, говорит Киндли.
— Слушаю, Киндли.
— Как насчет небольшого патрульного полета, лейтенант?
— Если он не займет больше десяти минут. Иначе у Форестера лопнет мочевой пузырь и нам придется плыть домой. А в чем дело?
— Какая-то женщина позвонила в полицию и сказала, что видела, как в миле к югу от Юго-Западного барьера развалилось судно.
— Развалилось? Что она имела в виду? Взорвалось?
— Нет. Это и есть странная часть сообщения. Она сказала, что высматривала в подзорную трубу горбатых китов, иногда она может видеть их из своего дома, и видела, как это рыбацкое судно тридцати пяти или сорока футов длиной, по ее словам, просто развалилось на куски. Никакой вспышки пламени, никакого дыма, ничего. Оно развалилось, и все.
— Да, пустой номер. О'кей. Посмотрю, — ответил Шарп. — Это, во всяком случае, по дороге домой.
Он отжал рычаг налево, и вертолет повернул к югу.
Форестер проговорил:
— Давай быстро, а то я налью в штаны.
— Зажми его и задуши, — отозвался Шарп. — Это приказ.
Маркус оставил Юго-Западный барьер справа от себя, так чтобы солнце было прямо над головой и немного позади, стремясь избежать слепящего блеска на воде. Теперь ему было все отлично видно.
Но видеть было нечего.
Он держал курс на юг в течение двух минут, затем повернул на юго-восток. Ничего. Ничто не всплывало, ничто не качалось на воде, ничто не нарушало бесконечный покой голубых волн.
— Киндли, это Хьюи-один, — включил радио Шарп. — Я должен прекратить поиск. Там внизу ничего нет.
— Возвращайся домой, Хьюи-один. Вероятно, ничего и не было.
Шарп повернул на восток.
— Эй, — позвал Форестер и постучал по плексигласу рядом с собой, указывая вниз.
Шарп сделал вираж влево и взглянул на море. Он увидел два белых резиновых кранца, несколько досок, затем наполовину затопленную, похожую на белое одеяло, покрытое голубым туманом, крышу рубки судна.
— Уже не могу задерживаться, — сказал Шарп, — а то мы окажемся там, вместе с ней, — и установил курс 141, прямо на базу.
Маркус пересек линию рифов и был уже почти над островом, когда посмотрел направо и увидел «Капер», медленно пыхтящий в западном направлении вдоль берега.
Отправляйся домой, сказал он себе, не делай этого. Нет необходимости давать возможность Уиллингфорду второй раз выматывать тебе душу.
Затем он подумал: чихать на Уиллингфорда. Шарпа отчитывали и высокие чины, а Уиллингфорд был явно мелкой сошкой. Что еще они ему могут сделать? Вызвать к командованию? Ну и что? Он уже обдумывал другие возможности в жизни, и флот быстро отступал на второе место.
Маркус нажал на кнопку «передача» на микрофоне и вызвал:
— "Капер"... «Капер»... «Капер»... Говорит Хьюи-один.
* * *
Дарлинг с чашкой чаю в руках стоял в рулевой рубке, размышляя о том, сколько он может получить, если продаст свою масонскую бутылку — это была хорошая бутылка, редкость, ей было сто семьдесят лет, — когда раздался вызов по 16-му каналу.
Он снял микрофон с рычага:
— "Капер" слушает... перейди на двадцать седьмой, Маркус.
— Перехожу на двадцать седьмой.
— Еще какое-нибудь дерьмо? — спросил Майк.
— Не его вина в том, что случилось с плотом, — возразил Дарлинг. — Он пытался сделать доброе дело.
— "Капер", говорит Хьюи-один. Вип, примерно в двух милях прямо перед тобой находится разбитое судно. Считай, что это два-три-ноль от того места, где ты сейчас. Полторы мили от пляжа.
— Разбитое каким образом?
— Не знаю. На воде плавают обломки. У меня не осталось горючего, чтобы искать оставшихся в живых. Скорее всего, полицейский катер уже на пути к ним, но ты находишься ближе.
— Хорошо, Маркус. Пойду и проверю. — Дарлинг хотел повесить микрофон, но, охваченный добрыми чувствами, нажал кнопку опять. — Эй, Маркус! Наверно, в выходные я выйду в море, если это тебя интересует.
В голосе Шарпа послышалось облегчение:
— Я бы сказал, даже очень... то есть если меня не заставят мыть отхожие места.
Дарлинг повесил микрофон на рычаг, перевел приемник обратно на 16-й канал и обратился к Майку:
— Видишь? Окажи другу услугу, и тебе устроят хорошую головомойку. Ничего себе новость.
Он нажал рычаг дросселя и следил, как стрелка тахометра поднялась с 1500 оборотов в минуту до 2000.
— Почему флот прицепился к Маркусу? — спросил Майк.
— А как ты думаешь? Потому, что его сиятельство блудливый Сент-Джон добрался и до них.
Дарлинг заметил, что слишком часто в последнее время начал выходить из себя, и это удивляло его самого. Ему следует следить за собой и не позволить скатиться до паранойи.
Они с Майком возвратили поврежденные снасти аквариуму и рассказали то немногое, что им было известно по поводу случившегося. Дарлинг начал объяснять, как, по его мнению, могли бы быть улучшены новые снасти, но заместитель директора — щупленький нервный чернокожий мужчина, чью бородку клинышком в стиле Ван Дейка Дарлинг всегда считал маскировкой мышиной внешности, — сказал:
— Боюсь, что это не нужно.
— Что именно не нужно?
— Мы собираемся... э-э... прервать наш договор с вами.
— Что? Почему?
— Видите ли, это было... э-э... — он не решался взглянуть на Дарлинга, — дорогое оборудование... в конце концов.
— Акулы — животные крупные... в конце концов... Господи, Мильтон, если ты хочешь, чтобы я устанавливал снасти на глубину в десять футов, конечно, никто их не тронет. Но ты хочешь, чтобы я подвешивал их на глубине, где, между прочим, кое-что происходит, и желаешь, может быть, чтобы я действительно вылавливал что-то интересное, и вот поэтому существует риск. В этом все дело.
