— А в чем же тогда причина? — спросил Уиллингфорд. — Что заставляет вас отправляться на полмили в глубину с людьми, которых вы не знаете, в маленьком стальном гробу на поиски чего-то, чего, вероятно, там нет и что могло бы убить вас, если бы оно там было?
— Потому что... — Шарп задумался, зная, что для большинства людей будет затруднительно понять ход его рассуждений. — Это что-то, чего я никогда не делал раньше. И я хочу посмотреть, на что это похоже.
— Но вы никогда раньше не были и на Луне. Вы бы отправились туда, если бы кто-нибудь вас пригласил?
— Да, сэр, конечно.
— Господи, Шарп, — вздохнул Уиллингфорд, покачивая головой. — Ну что ж, о'кей. Вы выиграли. Будьте на Докъярде в шестнадцать часов. Они собираются сегодня ночью выйти в море и стать на якоре, а подводный модуль опускать завтра с утра.
— Благодарю вас, сэр. Насколько это официально? Должен ли я быть в форме?
— Нет. Но захватите с собой свитер и теплые носки. Я слышал, что там, на глубине трех тысяч футов, в этой кромешной тьме, очень холодно.
— Да, сэр.
Шарп отдал честь и повернулся, чтобы идти.
— Шарп, — остановил его Уиллингфорд.
— Сэр?
— Я собирался направить вас, даже если бы вы не предложили свою кандидатуру, — усмехнулся Уиллингфорд. — Мне просто хотелось послушать ваши соображения.
* * *
Вернувшись к себе, Шарп упаковал в сумку все необходимое, затолкнул туда плейер с наушниками, несколько кассет и какую-то книгу. К тому времени, когда он принял душ, надел джинсы и рубашку, было почти пятнадцать часов. Докъярд находился на другом конце острова, в часе езды на мотоцикле, поэтому Маркус захватил сумку и направился к выходу. В дверях он вспомнил, что на следующий день договорился с Дарлингом отправиться понырять, поэтому вернулся и поднял телефонную трубку.
Ответила жена Дарлинга и, прежде чем Шарп смог передать свою просьбу, сказала, что Вип сейчас внизу, у судна, и она пойдет и позовет его. Ожидая у телефона, Шарп раздумывал, сказать ли Дарлингу, куда он направляется. Зная страсть флота к секретности, он предположил, что эта поездка не подлежит разглашению, хотя она и касается общественного журнала, который собирается запечатлеть ее на пленку. Но флот любил все засекречивать, начиная с количества картофеля, купленного для офицерской кухни, и заканчивая суммой, уплаченной за носки для рядового состава.
«Черт с ней, с этой секретностью, — решил Маркус — Вероятнее всего, Дарлинг уже обо всем знает из других источников».
— Рад, что ты позвонил, Маркус, — сказал Дарлинг, взяв трубку. — Я как раз собирался звонить тебе, узнать прогноз насчет дождя в связи с завтрашним нырянием. Здесь сейчас группа людей от какого-то журнала, они намерены спустить подводную лодку, чтобы сделать снимки кальмара. Они наняли меня сопровождать их.
— Ты собираешься с ними? Что ты подразумеваешь под сопровождением?
— Они не знают, где искать эту тварь. Они не знают, где обрываются рифы, где кончаются шельфы и начинаются глубокие воды. У них есть эхолот и другие приборы, и если бы они имели возможность потратить больше времени, то могли бы разузнать все сами, но работа судна стоит, наверно, десять тысяч в день, поэтому они используют меня — это наиболее короткий путь.
— И ты согласен пойти? Я думал...
— Маркус, это тысяча долларов в день. И все, что мне нужно делать, это показать, куда идти, сказать, на что направить камеры, и дрейфовать над подводной лодкой на случай, если она всплывет вдали от их судна. — Дарлинг рассмеялся. — Ты можешь, черт возьми, быть уверен, что я не собираюсь отправляться вниз в этой посудине.
— Вип, — сказал Шарп и умолк, чувствуя, как его энтузиазм начинает затухать. — Предполагается, что я отправлюсь с ними.
— Ты? Ради чего?
— Флот обеспокоен, что они начнут шнырять вокруг нашего оборудования, может быть, даже решат покрыть свои расходы, состряпав историю о том, сколько денег мы выбрасываем, контролируя подводные лодки, которых на самом деле не существует.
— Почему Уиллингфорд так уверен, что они не найдут кальмара?
— Флот думает, что он ушел из этих вод, — сказал Шарп. — Так же думают и люди из океанографического управления.
— Да, но я так не думаю. И Тэлли тоже. Иначе он уехал бы обратно в Канаду. Нет, очень похоже, что эта тварь все еще здесь. Я очень даже уверен, что она здесь. — Какое-то время Дарлинг молчал, а потом проговорил: — Ты сказал, что отправляешься вместе с ними. Но ты ведь не имеешь в виду, что опустишься вместе с ними в подводном аппарате?
— Именно это я и имею в виду, — возразил Шарп. — В этом все и дело.
— Не делай этого.
— Я должен, Вип.
— Нет, не должен, Маркус — Дарлинг помолчал, затем сказал: — Есть одна вещь, которую мы оба обязаны помнить: существует большая разница между храбростью и безрассудством.
23
Докъярд, судоверфь военно-морского королевского флота, была построена каторжниками, которых называли «ссыльными», потому что их присылали из Англии и расселяли в плавучих тюрьмах над илистым дном Грасси-Бей. Каменные стены верфи имели более десяти футов толщины, ее улицы были вручную вымощены булыжником. Она занимала все северное окончание острова Айр-ленд и когда-то была целым самостоятельным миром. Там располагались бараки для солдат, кухни, тюремные камеры, парусные и канатные склады, мелкие лавки, арсеналы.
Теперь же, когда Шарп шел вдоль набережной к небольшому судну, пришвартованному у пристани, которая и теперь время от времени принимала британские и американские военные корабли, он проходил мимо магазинчиков модных товаров, кафе, лавок, торгующих сувенирами, мимо какого-то музея.
Надпись на корме судна удостоверяла, что это «Эллис эксплорер» из Форт-Лодердейла. Шарп прошелся по пристани вдоль судна, меряя его шагами. Судно было длиной примерно сто пятьдесят футов, и большую его часть занимала открытая корма. Приблизительно на полпути между кормой и рубкой, в подвесной раме, располагался подводный модуль, покрытый брезентом. Определенно судно было совершенно новым, построенным, как предположил Маркус, оценив его стройные линии, в Голландии или Германии; кроме того, за ним тщательно ухаживали. На корпусе не было ни пятнышка ржавчины, ни одной зазубрины или потертости в покраске. Все канаты лежали на палубе тщательно свернутыми, а стальные и алюминиевые надстройки сверкали под лучами вечернего солнца. Кто бы ни владел этим судном, он нисколько не беспокоился о деньгах.
Какая-то женщина стояла на баке, бросая кусочки хлеба стайке мелких рыб.
— Привет, — сказал Шарп.
Женщина обернулась и ответила:
— Привет.
Ей было около тридцати лет. Высокая, гибкая, темная от загара, она была одета в подрезанные джинсы, мужскую рубашку, полы которой были завязаны узлом на талии, на руке — часы «Ролекс» для ныряльщиков. Ее выгоревшие на солнце каштановые волосы были коротко подстрижены и зачесаны назад, от лица. Солнечные очки висели на шнурке на шее.
