К ее щекам прихлынула кровь, это оскорбление, раньше он так
не говорил, значит, делает все нарочно, зачем-то старается вывести ее из себя,
а он ничего зря не делает, сам же сказал….
– Смотри, – сказала она печально. – Ты ведь
знаешь, что это…
У входа в пещеру с этой стороны справа камень удивительно
ровный, но толстый слой пыли покрывает его, как серым мхом. Олег присмотрелся,
провел пальцем по гладкой поверхности, за ним остался след.
– Догадываюсь, – пробормотал он. – Зеркало
дальних земель… Колдун поставил его здесь, чтобы не позволять простому люду
заходить в его пещеру. Не буду спрашивать, как ты его сразу определила… будем
считать, что у женщин чутье на зеркала, брошки и рюшки.
Она спросила удивленно:
– Что такое рюшки?
– Не знаю, – сказал он. – Звучит подходяще.
Так что ты хотела показать?
Она все еще колебалась, он слишком быстро все понял, никаких
угроз или возмущения, просто ждет, и она, вздохнув, повела рукой.
Пыль сдуло, в блестящей поверхности появилась картинка,
смазалась, другая расплылась, наконец проступило бескрайнее виноградное поле.
Тысячи людей идут по рядам, срывают тяжелые гроздья, налитые сладким солнечным
соком, укладывают в плетеные корзины, другие бегом носят к телегам, что
вереницей подъезжают к краю поля. От далекого села в обе стороны двигается,
похожая на цепочку деловых муравьев, вереница подвод, от поля – тяжело
груженные, к полю – пустые.
– Винограда только с этого поля, – сказала она за
его спиной, – хватит, чтобы накормить всю страну. Но его в давильнях
превратят в виноградный сок, а потом…
Он сказал с отвращением:
– В вино, дурманящее разум!
– Да, – ответила она тихо. – А зачем, ты
подумал?
– Человеку нравится быть животным, – бросил он
люто. – Нравится быть свиньей, падать рылом в грязь, рычать и сопеть,
ронять слюни, блевать, терять связность речи…
Он задохнулся, от него пошел яростный свет, она жалобно
вскрикнула и протянула к нему умоляюще руки.
– Не потому, что нравится! – прокричала она
жалобно. – Но им страшно в этом огромном жутком мире!.. Страшно,
понимаешь?.. Тебе, не знающему страха, этого не понять!
– Да, не понять, – ответил он резко, даже излишне
резко. Посмотрел на нее, поморщился: – Ну и что?.. Другого мира нет.
– Есть, – ответила она торопливо и тоже поправила
себя: – Они этот жестокий мир размывают, сглаживают, потому острые края этого
мира не так ранят, не калечат, не убивают!.. Люди живут, а без вина, без
забвения, без магии… они умрут!
Он мотнул головой.
– Не все. Те, что выживут, дадут здоровое потомство. Я
уже видывал такое… Долину Аганды заселяло сорок тысяч человек, но после того,
как туда занесло черную болезнь, выжило пять женщин и двое мужчин. И что?..
Когда снова побывал в той долине, заселена уже вся, там три города и двенадцать
сел, и, самое главное, когда опять пришла эта болезнь, многие заболели, но
почти никто не помер!
Она прошептала потрясенно:
– Ты… жесток, Железный. Ты не человек вовсе! Как ты
можешь?.. Как можешь обречь всех-всех… почти всех, чтобы выжили только подобные
тебе?
– Потому, – сказал он резко, – что я, да – с
болью в сердце, решаюсь перетопить слабых щенков один раз! Понадобится – еще и
еще! Потому что не хочу видеть, как потом мрут тысячами, тысячами тысяч от
любого сквозняка!.. А мир – ветреное место. И дует отовсюду.
Измученная, обессиленная, она встала на колени, покорно
склонила голову.
– У меня нет больше доводов, – произнесла она тихо
в пол. – Убивай, Железный… Признаю, я… слабая. Но я никогда не откажусь от
магии.
От него шел жар, она ощутила его приближение, взгляд
захватил его стоптанные и запыленные сапоги. Над головой громыхнуло, она плотно
зажмурилась, ожидая резкой боли, после которой все оборвется, однако сильные
руки сжали ее хрупкие плечи, вздернули кверху, как ребенка. Она ощутила, что
смотрит в пылающие бешенством ярко-зеленые глаза на злом решительном лице.
– Я не железный, – прогремел его злой
голос. – И вообще… чаще зови меня по имени, женщина.
Она чувствовала, что еще миг – и твердые, будто вырезанные
из дерева губы вопьются в ее рот. Внезапный жар наполнил ее тело, она вздохнула
и поспешно начала освобождаться из его рук, пока сама не обхватила его за шею,
еще чего, нельзя поддаваться женской слабости, она сейчас тоже боец и
отстаивает свои убеждения.
Олег выпустил ее с явной неохотой, она чувствовала, он молча
принял ее позицию, только проговорил угрюмо:
– Магии – не будет! Вообще. Все будет доставаться
только трудом. И тогда дураки, что трудиться не хотят, останутся на дне. У
подножья великой горы.
Она вздохнула.
– Ты такой наивный? Полагаешь, среди умных да
работоспособных не будет несправедливых, жадных?
– Сегодня покончим с магией, – отрезал он, –
завтра подумаем, как отсечь от вершины нехороших умных. А сейчас я иду к
Черному Магу!
Она вздохнула.
– Я с тобой.
– Чтоб ударить в спину? – поинтересовался он.
Она прямо взглянула в его серьезные зеленые глаза.
– Боишься?
– Да, – ответил он. – Да… мне моя шкура
дорога, еще столько планов. Но… пойдем.
Он спустился на шаг, подал ей руку, и она впервые приняла.
Сейчас, когда нечто важное выяснили, они словно бы отдалились друг от друга,
потому можно вот так, не опасаясь, что истолкует превратно, и в то же время
сломана некая стена лжи, разделяющая их. Да, она его противник. Даже враг.
Теперь это не тайна…
Глава 19
Спуск занял больше времени, чем она думала, в желудке
голодно квакало, а солнце переползло на западную половину неба и начало медленный
спуск.
Волхв указал на деревню, Барвинок молча кивнула, он так же,
не говоря ни слова, направился к ближайшим домам. Она шла следом, но молчать –
это слишком, так можно превратиться в мужчину, она спросила враждебно:
– Что такого сделал Черный Маг, что ты сразу избрал его
мишенью?
Не оборачиваясь, он пожал плечами:
– Для меня достаточно, что он сильнейший из всех
существующих на земле магов. Но ты можешь успокоить свою совесть тем, что,
ошалев от нагрянувшей мощи, он начал превращать неугодных в каменные статуи в
саду своего дворца. Ставил их в нужные ему позы… и делал каменными. Как
по-твоему, такой заслуживает порки?
Она возразила с жаром:
– Это ничего не значит! Да, этот мерзавец заслуживает
смерти, но колдовство не может быть плохим или хорошим! Это просто колдовство.
Все зависит от того, в чьих оно руках!
