— Что-нибудь еще? — спросил Трой.
— Вы уже задержали Холлистера? — спросил Боб.
— А вот здесь вас ждут плохие новости. Холлистер бросил «Эксплорер» в двух кварталах от Белого дома и бесследно исчез. Предположительно, он как раз направлялся к месту встречи, когда вы его задержали. Освободившись, он скрылся. Связался со своими дружками, и те его забрали. Несомненно, действовали профессионалы. Они надежно его спрятали. Готов поспорить, это пакистанская разведка. Их почерк здесь повсюду.
— Гребаный ублюдок, — пробормотал Боб. — Прошу прощения за грубый язык.
— Так как же вы узнали, что это он? Если бы вы не дошли до правды, мы бы сейчас имели убитого главу государства и кризис доверия, превосходящий все мыслимые масштабы.
— Просто мне показалась странным одна мелочь. Помните, когда все мы встретились в Управлении, Холлистер рассказал про советскую винтовку, выставленную в музее, которую добыл я, правильно?
— Совершенно верно, — подтвердил Ник.
— Так вот, это действительно та самая винтовка, и я тот, кто ее добыл, тут не может быть никаких сомнений. Однако в ту ночь мы устроили на базе большой праздник, отметили это по полной — с бифштексами, пивом и всем остальным, что вредно для здоровья. А потом парень из ЦРУ, курировавший эту операцию, отводит меня в сторону и говорит, что у меня есть «талант». Управление, говорит он, всегда ищет «таланты». Не хочу ли я перейти работать туда? Он заверил, что я поднимусь высоко, гораздо выше, чем смогу подняться в морской пехоте. «Нет, — ответил я, — останусь со своими». Понимаете, вбил себе в голову, что должен выйти в отставку сержант-майором.
[82]
Думал, что мой отец гордился бы этим. И не мог предположить, что меньше чем через две недели убьют моего наблюдателя, а самому мне раскромсают бедро. Тогда этот парень говорит: «Я расхвалю тебя по полной в своем докладе, и если ты передумаешь, просто скажешь одно слово, и тебя сразу же возьмут к нам». На что я сказал: «Можете сделать мне одно одолжение? Я знаком с политикой морской пехоты, и если всплывет, что я связан с вами, мне не поздоровится. У нас не любят, когда верность морской пехоте делят еще с кем-то». Он говорит: «Ты уверен, ганни?» Я отвечаю, что да. Так что моей фамилии нет ни в каких документах на эту винтовку. Поэтому если Тед Холлистер, желая подмаслить меня, сказал, что слышал об этом в Сайгоне, он лгал. В Управлении завели на меня дело только восемь тысяч кварт бурбона спустя. Так откуда же Холлистеру это известно? Он мог узнать все только от русских. У них были архивы на эту «СВД», и Холлистер их видел. Значит, раз он смотрит русские архивы на американских морских пехотинцев, он не тот, за кого себя выдает, понятно?
— Во имя всего святого, что им двигало? — спросил Ник. — Он не похож на Олдрича Эймса.
[83]
— Он оставил послание на жестком диске своего компьютера. Безумный бред, я даже не знаю, как это описать. Как там говорят? «В такой вздор может верить только интеллектуал». В таком духе. И мы не собираемся обнародовать эту информацию. Она выставит администрацию в слишком плохом свете.
— Итак, — заключил Ник, — по сути, этот человек замыслил заговор с целью убить президента и высшее руководство страны, для чего ему потребовалось провести в Розовый сад Ибрагима Зарси с миниатюрным УКВ-передатчиком. С помощью Диксона он нанял контрактников, чтобы остановить отряд снайперов морской пехоты. Одного убили, а второй был ранен. Затем он преследовал оставшегося в живых на территории Америки, убив одного человека в Южной Каролине, потом девятерых иммигрантов-филиппинцев Балтиморе, четверых полицейских в Вашингтоне, шестерых случайных людей в Белом доме и… и все это сойдет ему с рук?
— Решение принимаю не я. Это политика. Но это также реальность. Как я сказал, Холлистеру помогли исчезнуть профессионалы высочайшего класса. Скорее всего, пакистанцы. Эти ребята очень хорошо знают свое дело, и, предположительно, у них в разведке много тех, кто симпатизирует джихаду.
— Мир большой, — сказал директор. — Мы постараемся, но вспомните, сколько времени нам потребовалось, чтобы достать Усаму.
— Вы забыли одну вещь, — сказал Боб.
Все снова посмотрели на него. В его суровое лицо ковбоя, теперь уже обильно иссеченное морщинами, которые врезают человеку в плоть шестьдесят четыре года перестрелок. На этом лице по большей части бывало одно из двух выражений: «Прочь, или я тебя убью» и «Прочь, я собираюсь убить кого-то другого, но следующим будет твой черед».
— Вы забыли меня, — продолжал Свэггер. — Меня зовут Боб Гвоздильщик. Я убиваю людей.
Теодор Р. Холлистер,
директор национальной разведки,
«Объяснение мотивов»,
жесткий диск служебного компьютера
Национальной разведки,
c:/Мои документы/объяснение.doc
Я не Ли Харви Освальд,
[84]
недовольный, обиженный на весь свет и упивающийся своей обидой. Я не Джон Уилкс Бут,
[85]
переполненный театральной напыщенностью, стремлением покрасоваться, влюбленностью в себя и безумием. Я не Леон Чолгош,
[86]
полный кретин. Просто человек, который видит будущее, понимает, каким оно должно быть, и робко надеется приблизить его как можно гуманнее и быстрее. Я сделал то, что сделал, потому что западное общество больше не стоит того, чтобы его защищать. Его уничтожили те, кого оно должно было оберегать: женщины.
Западный мир существовал с 732 года нашей эры, когда Карл Мартелл разгромил мусульман под Туром,
[87]
до 1960 года, когда пал без боя. В 1960 году получили широкое распространение противозачаточные таблетки. Многие считают их раем, сексуальной нирваной, дорогой к самовыражению, осуществлению желаний, освобождению миллионов женщин. Я же считаю, что эти таблетки — Освенцим в пузырьке.
