Товарищи Скотта не знали, что делать. Было ясно, что Скотта они не спасут и только сами напрасно погибнут. Но все же как оставить на верную смерть своего начальника?
Видно было, что и сипаи согласны уступить своего хозяина, но боцман и Хануби, кажется, готовы были погибнуть вместе с ним.
— Ну, что же, — сказал наконец Саку. — Если вам всем хочется умереть, я мешать не буду.
И он выпрямился, чтобы дать знак своим воинам.
Но в этот момент раздался выстрел — и Скотт упал на землю с простреленной головой. Он счел за лучшее сам себе пустить пулю в лоб…
Этот выстрел на мгновение испугал папуасов. Они подумали, что стреляют в них, и уже готовы были пустить в ход свое оружие, но Саку громким криком остановил их.
Нужно отметить, что не только сипаи, но и Хануби и даже боцман были благодарны Скотту за его решение… Теперь им уже не надо было ломать голову, что делать.
Саку тем временем обратился к папуасам с речью. Он говорил, что, согласно их обещанию, нужно отпустить всех остальных белых.
Зато им остается все их имущество и, главное, оружие. А с этим оружием им уже никто не будет страшен.
Нельзя сказать, чтобы папуасы были довольны таким решением. Но ведь это говорил сам великий и могучий Саку, — значит, так нужно.
Спустя некоторое время привели Брука, Гуда и двух сипаев.
Брук шел согнувшись, оглядывался и бормотал:
— Они думают, что я не вижу? Нет, брат! Не обманешь! Все вижу! — Потом подошел к боцману и сказал: — Ты хочешь меня съесть! Дурак! Меня уже съели, меня нет. Видишь?
И он сел на землю, протянул вперед ладони и как бы спрятался за ними…
* * *
Возвратились домой только боцман Старк, Хануби и три сипая. Остальные погибли в дороге…
Чунг Ли, Хунь Чжи и Качу пошли на запад, в голландскую Новую Гвинею. Качу остался там, а братья вернулись в Шанхай.
Они купили клочок земли, хижину, переселили с сампана своих родителей, а сами пошли в китайскую Красную Армию сражаться за всех кули, что страдают и на Новой Гвинее, и в Америке, и на своей родине.
А Саку?
Саку и теперь ведет культурную работу среди объединенных племен Какаду и Мукку, но только без библии…
1926 г.
Амок
Часть первая
КОМУ ПРИКЛЮЧЕНИЯ — КОМУ БОРЬБА
I. ТАМ, ГДЕ КОГДА-ТО РОКОТАЛ КРАКАТАУ
В Зондском проливе. — Кракатау. — Нападение на военный корабль. — Кто кого: машина или ветер? — Храбрый мичман. — Черные и белые. — Корабль захвачен. — Суд.
Небольшой голландский военный корабль «Саардам» приближался с юга к Зондскому проливу. С левой стороны — Суматра, с правой — Ява постепенно приближались все больше и больше, как бы намереваясь совершенно загородить проход.
— Убрать паруса! Больше пара! — приказал капитан.
«Саардам» вмещал две тысячи тонн груза и мог идти как с помощью ветра, так и под парами. В открытом море судно пользовалось парусами, но теперь, в узком проливе, где ветер каждую минуту менял направление, они только мешали. А ближе к вечеру и вообще наступил штиль.
— Значит, завтра утром будем в Батавии
[5]
, — сказал лейтенант Брэнд. — Осталось всего двести миль.
— Да, но узким проливом идти в ночное время не очень приятно, — нахмурился капитан.
— Ничего! — весело ответил Брэнд. — Мы, можно сказать, уже дома, дорогу знаем. Верно, старик? — обратился он к боцману Гузу, который, стоя рядом, сосал свою неразлучную трубку.
Боцман вынул трубку изо рта, сплюнул в море:
— Завяжите мне глаза, — проворчал он, — и я все равно проведу вас в Батавию.
Честно говоря, и сам капитан знал, что никакой опасности быть не может. Сказал же он это лишь по привычке, как и полагается ответственному хозяину, который обязан предусмотреть все.
«Саардам» вез в Батавию оружие: сотню пулеметов, тысяч тридцать винтовок да соответствующее количество других военных припасов. Четыре орудия и шестьдесят человек команды были у него на борту на случай нападения. Однако об опасности не думало даже само начальство: ну кто мог угрожать государственному военному кораблю в море? Не те ли вон несчастные подневольные рыбаки, в утлых своих челнах снующие неподалеку? Подобная мысль и в голову никому не могла прийти в начале 1926 года.
Половина команды судна состояла из туземцев, набранных с разных островов и вымуштрованных не хуже, чем голландцы. Тут были парни с Суматры, с Борнео, с Целебеса, но большинство — с острова Ява. Одетые в военную форму, они не очень отличались от белых; разве только тем, что цвет кожи был у них более желтым или темным.
Среди команды выделялся балиец (с острова Бали, на восток от Явы) Салул, высокий худой малаец с вдумчивыми выразительными глазами. Лет десять назад он случайно попал на постоянную работу в военно-морские мастерские в Сурабайе, где стал позднее квалифицированным слесарем. На «Саардаме» Салул и занимался своим делом: как хороший хозяин, ходил по кораблю, все разглядывал, трогал, — там пристукнет, там подправит. Начальству, конечно, такая старательность нравилась, и оно было довольно.
Тем временем «Саардам» миновал несколько обнаженных вершин, среди которых особенно выделялась та, у которой одна сторона была как бы отсечена сверху донизу. Посредине горы осталось углубление, словно здесь когда-то находился ход из-под земли.
— Кракатау! — послышались голоса, и моряки стали рассматривать гору с каким-то особенным вниманием.
Голая, без единого зеленого растения, она была мертва. На черном фоне ее мелькали белые чайки. Вода тихо плескалась у подножия. Косые лучи вечернего солнца сверкали на ней, как на цветном стекле.
— Кто бы мог подумать, — сказал лейтенант, — что эта тихая скала погубила сорок тысяч людей и уничтожила несколько городов? Счастливец Гуз, кажется, сам видел это интересное событие? — снова обратился он к боцману.
Трубка Гуза задымила еще сильней. Видно было, что он заново переживал страшные впечатления тех дней,
— Никому не пожелаю такого счастья, — произнес он сквозь зубы, не вынимая трубки изо рта.
— Расскажи, расскажи, как это было! — послышалось со всех сторон.
Гуз вынул, наконец, трубку изо рта, выколотил ее о борт, спрятал в карман и неторопливо начал:
— Мне было в то время лет пятнадцать
[6]
. Жили мы вот там, в Анжере. Возле этого острова мне не раз приходилось проезжать. Он тогда занимал площадь в три раза большую, чем теперь, но жить на нем никто не хотел. Люди знали, что это вулкан, лет двести назад он действовал, на нем есть три небольшие кратера километрах в трех-четырех один от другого. Но об этом никто не думал, так как таких вулканов на одной только Яве насчитывается 121
[7]
. И вот однажды Кракатау проснулся. Послышался грохот, над кратером поднялся облачный столб, как потом говорили, на одиннадцать километров в высоту. Ночью он пылал огнем. Все это мы наблюдали из Анжера, хотя от нас до вулкана шестьдесят километров. Вскоре посыпался пепел и покрыл землю и деревья, как снегом. Через несколько дней стало тише, но потом снова началось. Так продолжалось три месяца. Мы привыкли, перестали беспокоиться и были очень довольны, что вулкан находится далеко в море и никому не угрожает. Но вот 26 августа около полудня раздался такой грохот, что мы перестали слышать голоса друг друга: земля затряслась, начали рушиться дома. Над кратером, как позднее писали в газетах, взметнулся столб в тридцать километров высотой! Сразу стало темно, разбушевалось море. Волны ринулись на берег, снесли половину нашего города и несколько деревень. Наш дом каким-то чудом уцелел. А сверху все время сыпался пепел, временами падали раскаленные камни. И в довершение этого ада разразилась гроза. Морские волны стали густыми, липкими от пепла. Дождь тоже падал на землю горячей грязью… Люди думали, что наступил конец света. Они бежали куда глаза глядят, натыкались в темноте на дома и деревья, падали, тонули в горячей грязи. Говорят, что эта темнота продолжалась восемнадцать часов, а нам она показалась вечностью. Все, кто мог, бежали дальше от берега, к возвышенностям. Попытались и мы, но тут же убедились, что это еще хуже: по пояс в грязи, в темноте, далеко не убежать. К счастью, наш дом стоял на самом высоком месте. Многие соседи тоже собрались к нам. Наконец утихла буря, сквозь желтый туман чуть засветило солнце. Мы даже закричали от радости: спаслись! И вдруг снова так загрохотало, так вздрогнула земля, что мы все попадали с ног. А еще через минуту я увидел такое, чего никогда не забыть: на нас двигалась темная, бурая гора с кораблем на самой вершине!
