Гуз умолк и полез в карман за трубкой. Молчали и слушатели. С левого борта тихо наплывал Кракатау, и был у него такой вид, будто вся эта история нисколько не касается его…
— А как же ты спасся? — спросил кто-то.
— Не знаю. Пришел в себя и вижу, что лежу на пригорке километрах в шести от дома. Рядом со мной крыша с нашей избы, а метрах в ста дальше — разбитый корабль… Вся моя семья погибла. Да и вообще из жителей нашего города осталось в живых всего лишь человек пятнадцать…
И Гуз отошел в сторону. Видно, невмоготу стало рассказывать о пережитом.
Мы можем добавить, что морские волны от этого взрыва докатились за 15 000 километров, до самой Америки, а грохот был слышен за 3 400 километров. На десятки километров вокруг пласт пепла
[8]
достигал 20—40-метровой толщины. На поверхности моря он плавал несколько дней, как двухметровой толщины лед, пока не пошел на дно. Один корабль шесть дней простоял в этой каше, и пассажиры его чуть не умерли от голода.
Разумеется, низкое побережье Суматры, и особенно Явы, было уничтожено совершенно. Вместо недавних городов, деревень, полей и лесов осталась мешанина из вещей, трупов людей и животных, растений и грязи.
Через несколько месяцев в Европе и некоторых других местах заметили, что перед заходом солнца небо принимает какой-то особенный зеленый цвет, словно солнечный свет проходит сквозь пыль. Ученые объяснили, что это и есть пыль Кракатау, поднявшаяся на высоту шестидесяти — семидесяти километров.
«Саардам» двигался дальше. Вулкан остался позади. За ним показались другие островки — маленькие, низкие.
— Эти островки сделал Кракатау, — сказал лейтенант. — А вот там, дальше, лежит большой и людный остров — Сэбези; на нем тогда погибли все до единого жители.
Эти воспоминания да живые и мертвые свидетели страшной катастрофы произвели сильное впечатление на всю команду судна. Никто и не заметил, как наступила темнота: в тропиках ночь всегда наступает внезапно, без сумерек. Пока солнце светит — день, а едва зашло — сразу темная ночь. Корабль же был теперь на экваторе, где весь год солнце всходит ровно в шесть часов утра и точно в шесть часов вечера скрывается за горизонтом.
«Саардам» осветился огнями и направился ближе к яванскому берегу.
В самом узком месте Зондского пролива, как раз посередине его, лежит остров с очень своеобразным названием: «Поперек Дороги».
— Может, этот самый Кракатау умышленно создал остров поперек дороги? — пошутил молодой матрос.
— Нет, он всегда был тут, — улыбнулся Гуз, — и давно всем мешает.
Впрочем, слишком жаловаться на «Поперек Дороги» не приходилось: с обеих сторон от него все же оставался свободный путь километров в восемьдесят шириной.
Справа по курсу замигал маяк, дальше за ним показались слабенькие огни Анжера. Гуз задумчиво смотрел на свой родной город, который был теперь для него совершенно новым, чужим.
— Ты бывал после того в Анжере? — спросил молодой матрос.
Боцман ответил не сразу. Лишь выпустив несколько облачков дыма, он с грустью произнес:
— Был. Один раз. Это не только другой город, другие люди в нем, но и совершенно другая страна. Я себя чувствовал там, как покойник, который через сто лет вылез из могилы и пошел бродить по городу, где и его никто не знает, и сам он не находит ничего знакомого…
Но вот и Анжер остался позади. Спереди, чуть левее, затемнел силуэт «Поперек Дороги». Берег же Явы немного повернул вправо, в густую темноту. Белый туман наползал с тамошних безлюдных болот и застилал дорогу. Сквозь этот туман издали едва мелькали огоньки Мэрока, городка, расположенного километрах в двадцати пяти от Анжера.
Входя в самое узкое место пролива, «Саардам» сбавил ход до малого. Часть матросов отправилась вниз, в каюты, остальные собрались на носу.
Только Салул с одним из своих товарищей почему-то остался на корме, внимательно присматриваясь то к «Поперек Дороги», то к берегу Явы.
Вдруг впереди в тумане послышались испуганные крики.
— Что там такое? — спросил капитан.
— Кажется, на нашем пути лодка, — ответили ему.
Громкий гудок разорвал ночную тишину, но большая неуклюжая лодка уже была под самым носом судна. «Саардам» остановился.
— Прочь с дороги! — закричали с корабля.
— Да она наполовину залита водой! — крикнул кто-то.
И действительно, лодка была полна воды, а в ней кричали от страха четыре темных человека, четыре несчастных туземца.
Капитан разозлился. Он хотел было скомандовать «вперед», чтобы совсем утопить этих дикарей: пусть не становятся поперек дороги! Но мысль о том, что тяжелая лодка может повредить корпус судна, заставила изменить решение. Корабль начал медленно огибать лодку.
Матросы на носу «Саардама» с любопытством наблюдали за всем этим, то обмениваясь шутливыми замечаниями, то жалея людей в лодке. И только Салул со своим товарищем Барасом на корме словно не слышали и не видели ничего. Оба даже не посмотрели в сторону лодки, но почему-то спустили в воду два конца крепкого пенькового каната. Никто этого не заметил.
Обменявшись несколькими фразами с Салулом, Барас быстро побежал вниз. И едва «Саардам» обогнул лодку, как вдруг везде погасло электричество.
— Опять что-то произошло?! — загремел сверху голос капитана. — Расстреляю! Выяснить, в чем дело, а пока зажечь фонари! Чтобы через минуту был свет!
Хоть и всегда приготовлены фонари на судне, но на этот раз их почему-то или не могли найти, или они не хотели гореть.
Поднялась суматоха. Люди бегали по палубе, кричали, чиркали спичками, но толку с этого не было.
От удивления и ярости капитан даже кричать не мог. Несколько минут он стоял, будто каменный, не веря своим глазам и ушам. Как? На военном корабле, ночью, в море, рядом с чужими людьми такой непорядок? Да за это всю команду надо расстрелять, а его самого в первую очередь!
— Что еще такое? Откуда тут чужие? К оружию! — послышался в темноте голос лейтенанта, но страшный удар по голове свалил его с ног.
— Какие чужие? Никого здесь нет, — спокойно сказал Салул. И также спокойно добавил: — Сейчас будет свет.
А на палубе творилось что-то невероятное: борьба, крики, возня…
— Измена! Защищайтесь! — снова послышались голоса, и борьба разгорелась по всему кораблю: проклятия, шум, злые выкрики и смертные хрипы доносились со всех сторон. Несколько раз за бортом всплеснулась вода: то ли выбросили кого, то ли сами люди, спасаясь, покидали судно.
Капитан со штурвальным все еще находились на мостике. При первом же выкрике лейтенанта капитан выхватил револьвер, подал команду.
