Весь день по каналам, что по обе стороны базара, снуют груженые лодки.
Тугай шел, придерживая шляпу, чтобы она не слетела. Среди базара ему повстречался мингер Пип.
Какой-то араб настойчиво предлагал ему купить саронг:
— Туан! Вы пришли сюда, и я хочу доставить вам удовольствие! Купите этот саронг, туан. Он привезен из глубины страны и происходит от древних яванских царей XVI столетия. Присмотритесь, какая работа! В Европе вы получите за него в сто раз больше. Пользуйтесь случаем! Всего лишь сто пятьдесят гульденов, туан!
Саронг действительно был интересный, разноцветный, яркий и казался древним. Когда араб снизил цену до восьмидесяти гульденов, Пип не выдержал и купил саронг, как две капли воды похожий на те, что фабрикуются в Европе и стоят ровным счетом восемь гульденов за штуку!
Едва отвернувшись от прилавка, Пип наткнулся на человека, увешанного… страшными змеями! Они двигались из стороны в сторону, поднимали головы, высовывали языки. Самая маленькая из них была толщиною в руку.
— Туан! Купите боа! Хорошие боа! Десять гульденов за штуку. Купите, лучших вы нигде не найдете! Ладно, платите пять гульденов, а вот эту отдам за три…
— Нет, нет, не надо, — замахал руками Пип и быстро пошел прочь.
Этот случай испортил ему настроение: Пип надеялся встретиться с такими гадами где-нибудь в первобытном лесу, в зарослях бамбука, и вдруг — на тебе, предлагают на рынке по три гульдена, как колбасу в Амстердаме! Противно смотреть…
Тугай отправился дальше и в конце рынка подошел к возбужденной чем-то толпе. Протиснувшись вперед, он увидел на земле лежащего без сознания мальчика лет десяти, вся голова которого была залита кровью.
Худой, полуголый малаец дрожащим от возмущения голосом говорил:
— Маленький Сидни сидел в сторонке и смотрел, как господа в своем саду играют в мяч. Сидни не подходил к ним и не виноват, что мячик перелетел в соседний сад. Господа позвали Сидни и приказали достать мяч из чужого сада. Сидни не хотел лезть в сад белых, он знал, что его за это побьют. Тогда один молодой туан закричал: «Как, ты отваживаешься отказываться, щенок?» — и схватив палку за тонкий конец, ударил мальчика по лицу. Смотрите, люди, у Сидни нет глаза. Это сделал белый туан. Проклятые! Придет и на вашу голову месть!..
Полуголые люди — бурые, желтые, темные зашумели вокруг:
— Что же это такое?
— До каких пор они будут издеваться?
— Жалости у них нет!
— Какой жалости от них ждать? Уничтожить их нужно, вот что!
Заблестели глаза, начали сжиматься кулаки, но никто не трогался с места: что они могут сделать со своими хозяевами — белыми?
И тут Тугай не выдержал, вскочил на какой-то ящик и загремел:
— Братья! Вы терпите такие издевательства на каждом шагу, а все еще боитесь сказать громкое слово протеста. До каких пор вы будете считать белых непобедимыми, сильными, чуть ли не богами? Рабская покорность въелась вам в кости. Но пришло время поднять голову и заявить, что мы тоже люди! Не они, а мы хозяева в нашей стране! Пора прогнать непрошеных гостей. Ведь их всего горсточка, а нас тысячи на каждого белого! Подумайте об этом, и поймите, что мы сами виноваты в своем положении. Если бы только все захотели, мы сразу стали бы сами себе хозяевами!..
С восторгом слушал народ эти смелые слова, такие простые и понятные. Ведь белых и в самом деле очень мало, а сейчас вокруг нет ни одного. И если бы все смогли договориться… Но «они» появились: вооруженные, на конях, — и толпа быстро начала расходиться. Осталось лишь несколько решительных оборванных людей, готовых начать хоть сейчас…
Однако Тугай знал, чем это кончится.
— Товарищи! — закричал он. — Зря не рискуйте, расходитесь. Но помните, что скоро, очень скоро наступит время, когда нам придется выступить всем сразу. Ждите это время и готовьтесь!
Он исчез в ту же секунду, когда к нему бросились жандармы, и на месте остался только старик малаец с бесчувственным Сидни на руках.
— Убирайся со своей падалью! — крикнул один из жандармов и так ударил несчастного отца плетью по плечам, что на коже выступила кровь. — Марш отсюда!
Тугай в это время сбросил шляпу, прыгнул в канал и начал купаться среди лодок с таким видом, будто все это его нисколько не касается. А когда выбрался на берег и пошел дальше, на голове его вместо шляпы был платок, завязанный сзади узлом.
Вскоре он подошел к древним каменным воротам, оставшимся от прежней стены или крепости… На этих воротах, на острие пики торчал окаменевший, залитый известью череп, точно у людоедов в некоторых диких уголках земли. Но эта игрушка, как видно, была сделана отнюдь не людоедами, так как под ней виднелась подпись на голландском языке:
«Так наказал король изменника Питера Эльбервельда. 14 апреля 1722 г.»
Этот Питер хоть и был метисом, а ненавидел европейцев не меньше, чем чистокровные яванцы. Он подготовил решительное восстание на всех ближайших островах, был даже назначен день восстания, но одна женщина-яванка предала Питера — и всё рухнуло…
Навстречу Тугаю шли двое рабочих. Взглянув вверх, один из них сказал:
— Вот кому нужно было бы поклоняться, а не той фиге!
Второй тоже поднял голову и задумчиво добавил:
— Будут когда-нибудь. Жаль только, что пока у нас мало таких людей, как он…
Услышав это, Тугай остановился и хотел заговорить с рабочими, но они удалились. Тугай пошел дальше, через пустырь, к небольшой группе людей, главным образом женщин. Подошел к ним и увидел что-то совсем невероятное.
На земле лежала какая-то допотопная, говорят, китайская пушка, вернее, ствол пушки, к концу которого была приделана большая деревянная… фига! Вокруг пушки сидели на земле женщины и молча, торжественно смотрели на фигу. Вот подошла еще одна, молодая, молитвенно сложила ладони, подняла руки над головой и поклонилась фиге до самой земли. Потом положила возле нее какую-то ленту. Вся фига была обложена разными вещами: горшками с рисом, мешочками, железками, кусочками тканей, цветами, фруктами и прочей мелочью.
— Ждешь? Скоро? — тихо спросила вновь прибывшую соседка.
— Кажется, скоро, — ответила та.
— А мне бог не дает, — вздохнула первая. — Сколько раз я была уже тут! Сколько жертв приносила! Видно, не принимает дух…
— А я и сама не знаю, радоваться мне или горевать. Мой, кажется, просит начальство, чтобы ему заменили жену. Куда же я с ребенком денусь?
— Разве его не будут воспитывать на государственный счет?
— Будут, но тяжело расставаться…
Слушая их, Тугай горько улыбнулся: он уже знал про всё это. Пушка с фигой давно считается чудотворной, и темные женщины обращаются к ней с молитвами насчет детей. Не знал он лишь одно, откуда взялась эта фига? Не голландцы ли, шутки ради, придумали ее? Во всяком случае, они не мешают поклоняться этой «святыне», а возможно, охотно наделали бы и еще немало таких же фиг…
